Еще одна бессонная ночь

Но стоило Рафаэлю засунуть руки в карманы так, что рубашка натянулась на мускулистой груди, Никки почувствовала, как ледяной дворец стремительно тает. А стоило подумать, что скрывается под джинсами…

Однако Никки выбросила все эти мысли из головы, пока окончательно не вышла из образа. Хотя больше всего хотелось бросить все эти игры и кинуться Рафаэлю в объятия.

— О растениях? — переспросила Никки, подпустив в голос достаточно презрения, чтобы скрыть истинные переживания. — И только? За этим ты летел в Париж? С чего это вдруг? Я в растениях не разбираюсь, да и отношения к делу они не имеют.

— Сначала выслушай, потом решишь. — Рафаэль бросил взгляд на настенные часы и с улыбкой, способной растопить какой угодно лед — кроме моего, подумала Никки, — произнес: — Но у меня еще осталось три минуты.

Никки нахмурилась, едва заставив себя отвести взгляд от его губ.

— В смысле?

— Ты же дала мне пять минут. Осталось три.

Ах да, точно.

— Как хочешь, — небрежно взмахнула рукой Никки. — Хочешь потратить их на разговоры о растениях — на здоровье.

Рафаэль склонил голову набок и несколько долгих секунд просто смотрел на Никки. Ей казалось, что в тишине биение ее сердца и прерывистое дыхание разносятся на всю комнату.

— Ты была права, — произнес Рафаэль.

— Насчет чего?

— Насчет всего.

Никки растерянно моргнула и застыла. Неожиданно Рафаэль стал очень серьезным, и это ему очень шло. Сердце забилось еще быстрее.

— Правда?

Рафаэль кивнул:

— Конечно. У меня действительно вошло в привычку бежать от проблем.

— Ах вот ты о чем.

— Да.

Рафаэль потер рукой подбородок, и это заставило Никки вспомнить, как сама она касалась его лица. Соблазн едва удалось подавить.

— Я много думал и понял, что веду себя совсем как отец.

— Серьезно?

Рафаэль кивнул.

— Да, с папой всегда одна и та же история. Он у меня ученый. Лингвист. Как только возникает неприятная ситуация, тут же запирается в кабинете с книгами.

— Понимаю, — кивнула Никки. Хотя сосредоточиться на словах Рафаэля было трудно, тут главное — не засмотреться…

— У меня тоже есть свои убежища — терраса на крыше, где я разбил сад, виноградники… — Смущенно переминаясь с ноги на ногу, Рафаэль провел рукой по волосам и нервно прокашлялся. — Помнишь, я рассказывал, как научился не обращать внимания на сестер?

— Смутно, — ответила Никки. Она не собиралась признаваться, что постоянно прокручивала каждый их разговор в голове.

— Так вот, чтобы не обращать внимания, я убегал и прятался в дальнем углу сада. Это было мое убежище. Я… э-э-э… разговаривал с деревьями, придумывал всякие игры и погружался в свой собственный воображаемый мир, где нет девчонок…

Рафаэль состроил гримасу. Никки растрогала такая откровенность, явно дававшаяся ему дорогой ценой. Наконец Рафаэль взял себя в руки.

— Я вырос с четырьмя сестрами и был среди них единственным мальчиком. Видимо, тогда и пришел к выводу, что показывать эмоции — значит демонстрировать слабость, потом это будет использовано против меня.

Рафаэль робко улыбнулся, и глупое сердце Никки сочувственно сжалось.

— В школе-пансионе ситуация была примерно такая же, и постепенно я приучил себя ни на что не реагировать слишком остро. Думал, так легче, никто не сможет тебя задеть. Причинить боль.

Никки судорожно сглотнула, едва сдерживая рвущиеся наружу чувства. Кажется, в этой битве она проигрывает.

— Да, бывают случаи, когда по-другому нельзя.

Рафаэль устремил на нее пристальный, пылающий взгляд.

— Наверное. — Он пожал плечами. — Вот так я и стал трусом, — произнес Рафаэль с грустной улыбкой. — Когда ты сказала, что влюблена в меня, перепугался до ужаса. Понял, что и сам испытываю с тобой какие-то неведомые чувства, которыми не могу управлять. Мы только что говорили о Марине, вот я и вспомнил о том, как она без меня шагу ступить не могла, все время контролировала… Да и закончилось дело плохо, сама знаешь. Я повел себя непростительно, мне нет оправдания.

В голосе Рафаэля звучали такие грусть и смирение, что Никки просто не могла выносить это спокойно.

— Нет, — упрямо произнесла она с бешено колотящимся сердцем. — Я не права, я ошиблась.

— Нет, ты совершенно права. — Вздрогнув, Рафаэль прижал ладонь к лицу. — Я не должен был допускать, чтобы мы поссорились вот так…

Тут Рафаэль опустил руку. Увидев, какой болью исполнен его взгляд, услышав, какая искренность звучит в голосе, Никки поняла, что больше не в состоянии притворяться Снежной королевой.

— Нет, это я вела себя непростительно, — сдавленным, дрожащим голосом выговорила Никки. — Такого наговорила…

— И правильно сделала. — Рафаэль запустил пальцы в волосы. — На самом деле мне нужно было это услышать.

— Просто я вышла из себя.

— Ничего удивительного, я сам виноват.

— Нет, неправда.

— Правда.

Рафаэль устремил на Никки пристальный взгляд. Казалось, он больше ничего вокруг не замечает.

— Ты ведь никогда не робеешь, правда? — произнес он голосом, в котором удивление смешивалось с восхищением. — Любую трудность встречаешь лицом к лицу.

Никки сглотнула ком в горле.

— Ну да, мне всегда казалось, что так разумнее…

— Знаешь, ты самая храбрая женщина из всех, кого я встречал.