Еще одна история (СИ)

В конец измучившись, Финдарато в один прекрасный день решил отправиться в Тирион, где жил с молодой женой в скромном доме почти на самой окраине его лучший друг, верный советчик и опора — Турондо. Инголдо хотел просить совета у опытного и взрослого Турьо, который и в подростковом возрасте в силу старшинства всегда был лидером в их дуэте. Кто как не знающий его лучше родного отца Турукано смог бы объяснить ему, что же такое есть в нем, что противится его женитьбе на Амариэ?

Добравшись до указанного ему дома, Финдарато застал кузена и друга одного — Эленвэ как раз уезжала к родителям в Валмар за какой-то надобностью. Турукано радушно принял его, было заметно, как он рад его видеть. Инголдо расспрашивал его о семейной жизни, об общей родне, о новых заботах, что легли на его широкие плечи, а потом вдруг не выдержал и рассказал о том, что тяготило его феа.

Турьо поднялся со своего места, подошел к нему, молча обнял, от чего арафинвион вдруг почувствовал одновременно смутную тревогу и волнение, мешавшиеся с облегчением от чувства вины, которое он испытывал по отношению к невесте.

— Финни… — шумно вздохнул Турондо, держа его в крепких объятиях, и еще теснее прижал к себе.

Близость кузена так подействовала на Инголдо, что он, расслабившись, словно бы в полусне склонил золотоволосую голову на плечо Турукано, прикрыв глаза и тут же почувствовав успокаивающие и будоражащие прикосновения.

Турьо оглаживал его волосы, щеку, белую длинную шею, легко коснулся плеча, скользнул рукой на грудь, потом на талию, а затем обратно к шее, словно бы массируя затылок. Инголдо неосознанно потянулся в желании продолжения ласки за рукой кузена, которая тут же, снова мимолетно огладив нежную кожу шеи, нашла застежку на вороте камзола.

Застежка легонько щелкнула, и вместе со щелчком, остававшийся с закрытыми глазами Инголдо, услышал звонкие, звенящие звуки поцелуев, которыми кузен покрывал его лицо, шею и грудь. Уверенные ладони Турондо исследовали и оглаживали его, крепко сжимая, подчиняя, будто он принадлежал этим широким красивым ладоням.

Тогда, растворившись в блаженстве, он не заметил, как был подхвачен кузеном на руки и отнесен на супружеское ложе.

Опомнился Артафинде лишь когда неистовый кузен, прошептав ему на ухо его имя, впился с очередным страстным поцелуем в его уже распухшие, покрасневшие губы и своим внезапным движением вырвал у него не то стон, не то крик. Финдарато простонал ему в рот, дернувшись всем телом и стараясь осознать, что же происходило между ними. Но было слишком поздно.

Ему всегда было мучительно стыдно и отчего-то сладко вспоминать то, что проделывал с ним Турьо в моменты близости. Как он, буквально сворачивая его в клубок, прижимался к нему, навалившись сверху, вынуждая Инголдо держать руками собственные ноги, обхватывавшие могучий торс кузена, пока тот неистово двигался внутри него, глядя прямо в глаза, улыбаясь. Или как, опустившись перед ним, сидящим на ложе, на колени, Турондо вбирал ртом и ласкал его мужское естество, помогая себе пальцами внутри него, заставляя кузена срывать голос от стонов.

Оказалось, они всегда любили друг друга. Это и была любовь…

Не раз Турьо говорил ему, что если бы он сам тогда не пришел к нему с рассказом про свои переживания, не спросил, что с ним не так, ничего меж ними никогда не произошло бы.

Встречи их были не такими частыми, как хотелось обоим. И оба они терзались чувством вины: он перед Амариэ, а Турондо перед женой. Сейчас Эленвэ ожидала появления на свет их с Турукано первенца.

На мгновение Инголдо представил, какой жуткий скандал поднимется, если ненавистный дядюшка Феанаро предаст огласке их с Турьо отношения. Дед Финвэ закроет перед ним двери своего дворца, не став даже слушать объяснений, Ольвэ, вполне возможно, последует его примеру, предоставив убитым этим известием отцу и матери самим решать, как быть с ним. Что касалось любимого, то, поскольку Эленвэ является близкой родней Короля Ингвэ, пикантные подробности могли дойти и до дворца на Ойолоссэ, а вскоре, следовательно, и до ушей Сулимо… К чему это может привести, Финдарато боялся даже представить.

Он шел в дом Великого Мастера на негнущихся ногах, думая о пребывавшем в счастливом неведении Турондо. Судьба их обоих, а также многих других, была сейчас в его руках, а точнее, в руках дяди Феанаро. Артафинде был намерен сделать все возможное, чтобы защитить себя и любимого от опасности быть с позором изгнанными, а три королевства от междоусобных распрей.

Слава Валар, Нэрданель еще не возвращалась, и Феанаро был предоставлен самому себе в их большом доме-крепости. Сыновья, жившие с ними, когда мать уезжала гостить в дом деда Махтана, старались тоже отлучиться на все время ее отсутствия, чтобы иметь возможность где-то столоваться — кроме их матери некому было приготовить пищу, поскольку Феанаро предпочитал обходиться без слуг, а служанки Нэрданель всегда сопровождали ее, куда бы она ни отправилась.