Еще одна из рода Болейн

Попасть к себе в комнату нетрудно, но покои королевы опечатаны печатью Тайного совета. Сначала думала найти дядюшку, попросить его, вдруг смогу взять ее платья, но потом решила – неосторожно привлекать внимание ко второй сестре Болейн, когда первая заперта неизвестно за что в Тауэре. Связала в узел пару своих платьев – Анне сгодятся, выскользнула из комнаты, но на пороге столкнулась с Мадж Шелтон.

– Боже милостивый, я думала, тебя взяли под стражу.

– За что?

– А за что всех остальных арестовали? Ты исчезла. Конечно, я решила, ты в Тауэре. Тебя допрашивали?

– Меня никто не арестовывал. Я уехала в Лондон, чтобы быть поближе к дочери. Она с Анной, ей же нужны придворные дамы. Обе в Тауэре. Я приехала за бельем.

Мадж рухнула в кресло, разрыдалась.

Я оглядела пустой коридор, переложила сверток из одной руки в другую.

– Мадж, мне пора идти. В чем дело?

– О боже, я думала, тебя взяли под стражу и скоро придут за мной.

– За что?

– Представляешь, нас словно медведям на растерзание бросили. Меня все утро допрашивали, пытались что-то выяснить. Что я слышала да что видела? Каждое слово выворачивают наизнанку, у них получается – мы просто шлюхи какие-то из публичного дома. Я в жизни ничего плохого не делала. И ты тоже. А им подавай все про всех, каждую мелочь, время, место. Я просто от стыда сгорала.

– Тебя допрашивали в Тайном совете? – Я все никак не могла взять в толк.

– Всех, всех придворных дам королевы, служанок, слуг. Всех, кто хоть раз танцевал в ее покоях. Они бы и Пурки допросили, если бы бедная собачка раньше не издохла.

– И что они спрашивали?

– Кто с кем комнаты делил, кому что обещали. Кто подарки получал. Кто к заутрене не являлся. Все-все. Кто признавался в любви королеве, кто ей стихи писал. Какие песни пели. Кому она особенно благоволила. И так без конца.

– И что им отвечали?

– Сначала мы вообще ничего не говорили, – горячилась Мадж. – Кто бы сомневался. Мы про свои тайны не болтаем и чужих знать не знаем. Но они выудят одно от этой, другое от той, а потом припрут тебя к стенке, начнут спрашивать, а это ты знаешь, да вот еще то. Дядюшка Говард глядит на тебя, будто ты последняя шлюха, а герцог Суффолк такой добрый, что поневоле начнешь ему отвечать, но через пять минут понимаешь, что рассказала им все, что хотела держать в секрете.

Она снова разрыдалась, утирая глаза кружевным платком. Взглянула на меня:

– Уходи побыстрее. Увидят тебя здесь – примутся допрашивать. Они одно хотят знать, что вы с Джорджем да королевой делали, где по ночам бывали.

Я кивнула, подхватила узел с одеждой, она прокричала вслед, словно школьник, пытающийся доказать, что не выдал товарищей:

– Если вдруг увидишь Генриха Норриса, скажи, я старалась ничего не говорить. Они меня в ловушку загнали, я им рассказала, что однажды мы с королевой играли в карты на то, кто его поцелует. Но больше я ничего не сказала. Только то, что они и так уже знали от Джейн.

Даже имя жены Джорджа, этой твари ядовитой, меня не остановило, хотелось поскорее выскочить из дворца. Я схватила Мадж за руку, потащила за собой вниз по ступеням, в открытую дверь.

– Джейн Паркер?

– Она там пробыла дольше всех, исписала целый лист и подписалась. После этого нас всех снова вызвали, спрашивали про Джорджа. Только про Джорджа и королеву, как они пили вместе, как часто вы с братом с ней были, оставляла ли ты их вдвоем.

– Джейн уж на него наговорит, не задумается.

– Она потом хвасталась – сил нет. А эта сеймуровская штучка уехала, будет жить пока с семейством Кэрью в Суррее, пусть там изжарится от жары, пока нас тут таскают на допросы и мучают поодиночке, – закончила Мадж с рыданием.

Я остановилась, поцеловала кузину в щеку.

– Можно я с тобой поеду? – убитым голосом спросила она.

– Нет. Лучше уезжай к герцогине в Ламбет, она тебя приютит. И не говори никому, что меня видела.

– Я попытаюсь, – честный ответ. – Но ты просто не знаешь, каково, когда они из тебя все жилы вытягивают, спрашивают одно и то же по сто раз.

Я кивнула и ушла, а она осталась стоять на ступеньках, красивая девчонка, попавшая к самому роскошному и элегантному двору в Европе, все успела, даже короля сумела соблазнить, и вот жизнь рушится, разваливается на куски, короля гложат черные подозрения. Теперь она узнала: ни одной женщине, будь ты даже задорной и хорошенькой, очаровательной и жизнерадостной, в этом мире себя не уберечь.

Я отнесла Екатерине белье, сказала, что платьев королеве не привезла. В подробные объяснения решила не вдаваться – незачем привлекать внимание ни к моей особе, ни к нашему скромному жилищу у стен францисканского монастыря. Не упомянула я и о новостях, услышанных от лодочника, – арестован сэр Томас Уайетт, старый воздыхатель Анны, много лет назад состязавшийся с королем за ее благосклонность – давным-давно, когда мы только тем и занимались, что играли в любовь. Еще один завсегдатай приемной королевы, сэр Ричард Пейдж, тоже взят под стражу.

– Они скоро придут за мной. – Я сидела с Уильямом у очага в маленькой кухоньке. – Они забирают всех, кто был около нее.