Еще одна из рода Болейн

– Мисс Анна! – воскликнул он, на этот раз чуть сердито.

Анна помедлила, повернулась, одарила его самой соблазнительной из своих улыбок:

– Ваше сиятельство?

– Я хочу знать, почему с недавних пор вы так холодны со мной?

Она помолчала минутку, потом, отбросив привычное кокетство, поглядела на него – лицо такое серьезное и прекрасное.

– Я не хотела быть неласковой, – медленно начала она, – я просто пытаюсь быть поосторожней.

– Правда? Я так мучился!

– Я вовсе не желала вас мучить. Мы оказались слишком близко, так оставаться не может.

– Почему? – прошептал юноша.

Она обвела взглядом сад, поглядела на реку, проговорила тихо:

– Я думала, так будет лучше – для меня, а может, и для нас обоих. Наша дружба сделалась слишком тесной, я чувствовала себя неловко.

Он отступил от нее, потом снова приблизился.

– Я бы в жизни не причинил вам никакого неудобства, – заверил Генрих Перси. – Хотите, поклянусь, что это будет просто дружба и даже тени скандала на вас не упадет.

Она взглянула на него сверкающими черными очами:

– Пообещаете, что никто и никогда не скажет, что мы влюблены друг в друга?

Он, не говоря ни слова, отрицательно мотнул головой. При этом дворе, где каждый только и мечтает о скандале, как можно такое пообещать?

– Пообещаете, что мы никогда друг в друга не влюбимся?

– Конечно, я люблю вас, мисс Анна, – раздумчиво произнес он. – Нежно, как положено придворному.

Она улыбнулась, будто довольная его ответом:

– Я знаю, это просто весенняя игра, и больше ничего. Я тоже, конечно, вас люблю. Но эта игра опасна, если игроки – привлекательный мужчина и молодая девушка. Тогда многие сразу скажут – они просто созданы друг для друга.

– А такое говорят?

– Да, когда мы танцуем. Когда видят, как вы глядите на меня, как я улыбаюсь в ответ.

– А что еще они говорят? – Он завороженно следил за рассказом.

– Говорят, вы в меня влюблены. Говорят, я влюблена в вас. Говорят, мы по уши увязли в любви, а думаем, это просто игра.

– Боже. – Он вдруг будто прозрел. – Да ведь это правда.

– Но, милорд, что вы такое говорите?

– Каким же я был дураком. Давным-давно уже в вас влюбился, а сам все время думал – это просто забава, вы меня дразните, ничего серьезного.

– Для меня все куда как серьезно, – ласково на него глянув, прошептала она.

Юноша застыл под взглядом этих темных глаз.

– Анна, – шепнул он, – любовь моя.

Ее губы как будто ждали поцелуя. Она выдохнула:

– Генрих. Мой Генрих.

Он приблизился, обнял затянутую в кружева талию. Притянул Анну к себе, та подалась, источая соблазн, чуть двинулась навстречу. Генрих наклонился к ней, губы нашли губы девушки – в первом поцелуе.

– Скажи это, – прошептала Анна, – скажи прямо сейчас, в этот самый момент, скажи мне, Генрих.

– Выходи за меня замуж!

– Вот дело и сделано, – небрежно рассказывала Анна вечером, когда мы остались в спальне вдвоем.

Она приказала принести горячей воды, и мы обе сидели в ванне, поочередно терли друг другу спинки и мыли друг дружке волосы. Анна, как и все при французском дворе, большая поклонница чистоты, на этот раз занималась мытьем еще неистовей, чем обычно. Она проверила мои ногти – и на руках, и на ногах, будто я была грязнулей-мальчишкой, дала мне специальную палочку слоновой кости – вычистить уши, словно я была годовалым младенцем, расчесала частым гребнем – нет ли вшей – каждую прядку моих волос, сколько я ни ойкала от боли.

– Что сделано? – сердито спросила я, вылезая из ванны и завертываясь в простыню.

Вода с меня капала на пол. Вошли четыре служанки вычерпать воду, чтобы можно было унести громоздкую деревянную ванну. Они собирали воду большими грубыми, уже намокшими простынями, так что дело продвигалось медленно.

– Все, что ты мне рассказала, – просто флирт, и только.

– Он сделал мне предложение, – ответила Анна, чуть за служанками закрылась дверь. Она потуже обернулась в простыню и уселась перед зеркалом.

Раздался стук в дверь.

– Ну кто там еще? – раздраженно крикнула я.

– Это я, – ответил Джордж.

– Мы ванну принимаем.

– Ничего, пусть войдет. – Анна уже начала расчесывать иссиня-черные волосы. – Поможет мне расчесать этот колтун.

Брат ступил в комнату и только брови поднял, заметив весь этот беспорядок: вода на полу, повсюду мокрые простыни, мы обе полуодетые, густая грива Анны в беспорядке рассыпалась по плечам.

– Что такое – маскарад? Нарядились русалками?

– Анна решила, надо помыться. Опять!

Сестра протянула брату расческу.

– Расчеши мне волосы, – улыбнулась хитрой улыбкой. – А то Мария всегда их так дерет.

Брат покорно принялся расчесывать густые черные кудри, прядку за прядкой. Он орудовал бережно, будто расчесывая гриву любимой кобыле. Анна от удовольствия даже глаза зажмурила.

– Вши? – внезапно насторожилась она.

– Пока нет, – доверительным шепотом, достойным венецианского парикмахера, ответил брат.

– Что сделано? – повторила я, возвращаясь к рассказу Анны.