Еще одна сказка барда Бидля

Я трясу головой, я все равно не могу говорить от этих проклятых слез, я просто задыхаюсь. И сердце так бьется… Он отстраняется и вглядывается в мое лицо.

- Гарри, ты пил сегодня зелья?

Я сразу же вспоминаю веселую радугу в раковине, которую я соорудил сегодня из всех предназначенных для меня флаконов. Всхлипываю и опять мотаю головой.

- Так, ясно, полежи, я сейчас вернусь.

Но я вцепляюсь в его руку, как клещ. Он не должен уходить. Тем более, что он только что сказал мне, что хочет… Что хочет меня, что хочет, чтоб я всегда был рядом! Это же… Почему он не мог сказать мне этого утром?

- Гарри, глупый мой, я сейчас вернусь, Гарри, - он улыбается, видя, что я продолжаю удерживать его руку. - Гарри, ОНА нас отпустила - и меня, и тебя. Знаешь, что это означает? ОНА не властна над нами, пока мы сами не захотим. Понимаешь?

- Мы что, бессмертные? - я глупо улыбаюсь сквозь слезы.

- Почти. Ты же знаешь сказку про Дары Смерти? Помнишь, что было с тем из братьев, который попросил себе мантию?

Я ошеломленно киваю. Хотя чему я удивляюсь? Мы ведь с ним тоже наяву прожили подобную сказку.

- С нами ничего не случится - ни со мной, ни с тобой. Я могу взять зелья из кабинета?

И он через минуту возвращается с несколькими флаконами, не спрашивая, стягивает с меня футболку, качает головой, видя синяки и ссадины на плече, которым я пытался пробить открытую дверь. Просто стирает кровь салфеткой с заживляющей мазью. А я ойкаю, потому что щиплет. Потому что я глупый. Потому что он только что разрешил мне жить дальше. Он кладет руки мне на грудь.

- Больно?

- Нет, просто там как будто тяжесть.

- Мячик, значит, каменный?

И он наклоняется и целует меня туда, где, видимо, и располагается мое сердце, потому что от тепла его губ оно сразу же оживает, а от прикосновения его рук оно перестает так яростно желать вырваться из моей грудной клетки. Я послушно пью зелья, покорно слушаю, как он вполголоса ругается на мою глупость, и продолжаю улыбаться сквозь высыхающие слезы.

- Что смешного? - ворчит он, - ты себя чуть опять не угробил!

- Не уходи, - опять прошу я, и он улыбается.

- Не собираюсь. Но я бы хотел поговорить с тобой. Прямо сейчас.

Я, кажется, догадываюсь, о чем он собирается со мной говорить, но я не отступлюсь. Я останусь с ним, чего бы мне это ни стоило. А он устало опускает голову, молчит некоторое время, будто обдумывая, с чего начать, а потом смотрит на меня очень внимательно и говорит:

- Гарри, ты же знаешь, сколько мне лет?

- Тридцать восемь, наверное, если я правильно посчитал.

- Правильно. Я старше тебя на двадцать лет. Больше, чем вдвое.

- Это потом пройдет, Северус, с возрастом. А когда мы состаримся, ты даже и не вспомнишь об этом, - я улыбаюсь. Я не вижу здесь никаких проблем для нас.

- Гарри, я гожусь тебе в отцы, при этом испытываю к тебе отнюдь не отеческие чувства. Тебя это не смущает?

- Нет, мне это нравится, - я беру его руку в свою и не отпускаю.

- А если бы я не остановился сегодня ночью?

- Значит, ты бы не остановился.

- Послушай, - он хмурится, - ты же не можешь… Ты не думаешь, что просто ищешь тепла и защиты, а во мне видишь человека, который может все это дать тебе? Ты еще практически ребенок… И ты готов заплатить такую цену?

- Какую цену, Северус?

- Да я бы взял тебя опять насильно сегодня ночью, если бы не проснулся окончательно! Тебе мало ритуалов?

- Северус, послушай меня, - твердо говорю я, - я не боюсь. Я не могу жить без тебя - не могу спать, когда тебя нет рядом, не могу дышать, если не слышу твоего дыхания. Мне холодно, когда ты не прикасаешься ко мне. Я не хочу помнить про ритуалы. Просто если я нравлюсь тебе, и ты хочешь быть со мной, это в любом случае будет совсем иначе.

- Ты готов остаться со мной, зная, как я отношусь к тебе, зная, черт побери, чем все это совместное валяние в постели рано или поздно закончится? - он еще не вполне верит, но в его взгляде что-то неуловимо меняется.

- Да, - просто отвечаю я.

И так я остаюсь с ним. Когда, наконец, мы укладываемся спать, он спрашивает меня:

- Спать без меня не можешь, а ведь заснул?

- Я задремал. Просто я решил сбежать ночью из Хога, - признаюсь я.

- Идиот, - констатирует он, - тебя в таком состоянии в клочья разорвало бы при аппарации.

- Угу, мазохист, - спокойно соглашаюсь я, уже пригревшись в его руках.

- А я изувер и садист.

- Ну да, мы идеальная пара.

Он смеется. А потом тоже признается совершенно неожиданно:

- Знаешь, я тоже не могу спать без тебя. Я просто выпил зелье, потому что весь день не знал, куда мне деваться. Поэтому я услышал тебя так поздно.

- Мир? - спрашиваю я.

- Мир, - подтверждает он. - Завтра весь день будешь лежать, посмотрим, что с сердцем. И я буду с тобой, завтра суббота, я сегодня, видимо, так бросался на коллег, что Минерва убедила меня отдохнуть пару дней. Так что зелья выливать у тебя больше не получится. Будешь уроки делать.

- А ты? - я уже зеваю, счастливо улыбаюсь во весь рот, как дурак.

- У меня тоже есть здесь дела. Зелья буду варить для тебя, например. Уроки проверю…