Еще одна темная половина

После третьего шота Тим пересел поближе, а то далеко было тянуться, а он как раз пересказывал свою поездку к Ниагарскому водопаду.

После пятого, во время особенно острого момента в его истории, как они с друзьями вычисляли вандалов, разгромивших рождественские украшения в центре города, он положил руку мне на коленку и тут же махнул официантке, заказывая еще текилы.

Все шло в нужном направлении, но уж больно медленно. Я решила ускорить события, скинула туфли и положила ноги Тиму на колени.

Он замер, словно не веря в происходящее. В полутьме бара окружающим было не видно, что творится у нас в кабинке, поэтому он провел ладонью по лодыжке, добрался до коленки и уже гораздо медленнее стал вести ее по бедру. Но целеустремленно, надо отдать ему должное. Я сделала маленький глоточек текилы, не опрокидывая ее залпом и покатала терпкую жидкость во рту. Пальцы Тима уже добрались до резинки чулка, и я чувствовала, как подрагивают мышцы его ног под моими ступнями. И кое-что твердое тоже ощущала.

В планах у меня был сначала быстрый секс в туалете, а дальше — к нему домой на всю ночь. Оторваться перед, так сказать, свадьбой. То есть окончательным слиянием.

Тим был годным красавчиком, я могла бы влюбиться в него, особенно когда он вот так наклоняет голову, и темная челка падает на глаза, и кажется, что за его дьявольской улыбкой прячется какая-то тайна.

В первый раз, когда я увидела Люция в вагоне метро, я думала о нем примерно так же. Мне всегда нравились загадочные мудаки.

Тем более, что то, что я нащупала ступней — твердое и достаточно длинное, заставляло надеяться, что мой последний загул окажется достаточно зажигательным, чтобы помнить его и после того, как меня самой, отдельной от Люция личности, больше не останется.

Пальцы Тима уже добрались до того места, где он обнаружил, что под черным шелком платья на мне больше ничего нет.

Глаза его расширились…

И остались удивленными навеки, когда его голова откатилась в угол бара.

4.2 Возьми меня внутрь

Какой дисциплинированный тут народ! Секунд через десять в баре уже никого не было, и ни одна нога не наступила во все шире разливающуюся лужу крови на полу.

Я аккуратно отодвинулась, чтобы тоже в нее не влезть и посмотрела на Люция, который стоял надо мной весь в черном, склонив голову набок и опасно улыбался.

В былые времена от одной этой улыбки я могла бы упасть в обморок. Сейчас нервы у меня стали покрепче и я даже немного об этом жалела. С удовольствием бы сейчас послала все нахер и отбыла в уютную темноту.

Но это мой крест и нести его мне.

Поэтому я просто оскалилась и молча бросилась на Люция.

У меня не было острых когтей и клыков. У меня не было его нечеловеческой силы и ловкости. У меня была только моя ярость и моя Тьма, которая подчинилась мне без малейших усилий.

Всю жизнь так — я никогда ничему не учусь как все нормальные люди, постепенно. Я могу годами закладывать себе в голову информацию, которая никак себя не проявляет. Десятилетиями учить язык, неловко танцевать танго, печь корявые невкусные торты, пытаться обуздать Тьму внутри — и не преуспевать. Но стоит мне как следует разозлиться…

…и плети тьмы выстреливают из моих рук, налетают на Люция и пытаются его спеленать….

…и темное облако окутывает его, касаясь белоснежной кожи запястий и лица, пропитывая их парализующим ядом…

…и вместо меня там, где я стояла мгновение назад оказывается моя очень плотная тень, которую когти вампира вспарывают как куклу…

…она рассыпается на миллион лепестков тьмы, которые забиваются Люцию в рот, в нос, в уши, проникают в его кровь и заставляют ее загустеть…

…но это не помогает, потому что он ловит меня там, куда я собиралась переместиться и сжимает мою шею длинными пальцами…

…сначала нежно, но потом все более бешено…

…на моей коже выступает черная скользкая пленка, которая уничтожила бы любого человека дичайшей болью, но у Люция только расширяются зрачки…

…он перестает дышать, его сердце перестает гонять отравленную кровь по венам…

…но он не перестает двигаться…

Останься в баре хоть один человек, он бы не уловил, почему только что я сидела за столиком, а Люций стоял надо мной, а теперь мы оба стоим в противоположном углу бара и одежда на нас свисает клоками.

Хотя мы все еще улыбаемся друг другу.

— Любовь моя… — нежно говорит мне он. — Ты надеешься победить меня такими дешевыми трюками?

— Ну почему победить… — мурлычу я, пока тьма формирует два клинка в моих руках. — Просто научить тебя не лезть в мои дела!

…я падаю ему под ноги и втыкаю острые тонкие лезвия прямо ему в живот…

— Это и мои дела тоже, любовь моя.

…тонкие пальцы выворачивают мои запястья, и тьма распыляется, превращаясь в облачко тумана…

— Пока еще нет, — шиплю я. — Пока я сама по себе и имею право трахаться с кем хочу!

…светильники в баре вспыхивают ярче, множа тени, в каждую из которых вливается тьма…

— Ты давно не имеешь никаких прав кроме тех, что дам тебе я!

…я отшатываюсь и выбрасываю вперед руку — тени разом вонзаются в Люция и начинают рвать его острыми темными зубками…

— Поспорим?