Еще раз о любви

— Я думала, тебе наплевать на то, что думают о тебе другие, Рикардо! — воскликнула Шарлот. В его фразе она углядела намек на свою сексуальную невоздержанность. Мол, она только и ждет момента, когда он переедет, тогда-то она сможет прыгнуть к кому-нибудь в постель.

— Мне — да. — Он немного помолчал. — Но для Джины это может оказаться весьма неожиданно. А ее спокойствие важнее всего, правда?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Шарлот упоминали в прессе один-единственный раз: полтора года назад в статье местной газеты о распространении в Мидланде агентств по недвижимости. Статья размещалась на одной из страниц в середине, там, где было отведено место для анекдотов и писем читателей, называлась она: «Из жизни агента по недвижимости». Репортер, задававший вопросы, оказался выпускником школы. Он расспросил Шарлот о том, как ей удается быть одновременно и молодым успешным специалистом и супермамой. Вместо того чтобы говорить о трудных временах, выпавших на ее долю вначале, и желании вообще покинуть Лондон и поселиться где-нибудь в районе подешевле, Шарлот говорила о феминизме и роли женщины в современном мире. Прочитав вышедшую статью, она ужаснулась. Репортер перевернул ее слова с ног на голову.

Тогда Шарлот подумала о том, кем становятся такие вот мальчики-репортеры? Они достигают всевозможных успехов, идут работать в международные журналы и превращаются в настоящих акул, которые чуют кровь на расстоянии пятидесяти метров. Они цепляются за весьма богатую тему «Миллионеры с прошлым» и пытаются раскопать сенсацию в чужом грязном белье.

Шарлот нечего было сказать журналистам по поводу своих отношений с Рикардо ни тогда, когда звонил телефон, ни даже тогда, когда кто-нибудь из них встречал ее у дверей ее дома. Сама Шарлот на страницах газет и журналов превратилась в сексуальную сирену с богатым опытом, хотя она понятия не имела, откуда взялись подобные выводы. Еще о ней писали, будто она — охотница за чужими деньгами. Шарлот было до слез обидно, ведь она ни пенни у Рикардо не попросила за все то время, пока воспитывала Джину одна. Теперь она была слишком обеспокоена вопросом, как защитить дочь от пристального внимания общественности. Кроме того, все — от близких друзей до случайных знакомых — начали проявлять к ней повышенный интерес.

Сейчас Шарлот смотрела на двух репортеров из окна своего дома. Джина сидела: за столом на кухне. Она опаздывала в школу, поэтому нервничала. В ее школе сегодня проводился костюмированный праздник для учеников младших классов. Девочка специально проснулась пораньше и оделась как мальчишка-нищий: в рваную рубашку, потертые штаны, пальто не по размеру и грязные туфли. И вот сейчас она была не готова принять тот факт, что «скоро журналисты уйдут». Шарлот достаточно хорошо знала дочь. Она понимала, с минуты на минуту терпение Джины лопнет и она начнет ныть.

— Просто скажи им, пусть они уходят, мам!

— Я бы так и сделала, если бы могла. Но они меня не послушают.

— Тогда попроси папу это сделать! Он все может!

Шарлот молча проглотила эту горькую ремарку. Рикардо очень быстро занял в сердце дочери место суперпапы. К тому же его персону постоянно обходили стороной в негативных статьях. Он всегда оказывался чистеньким. Бурный роман, случившийся в молодые годы, ребенок, о котором он ничего не знал, предложение руки и сердца, полученный отказ, признание ответственности и — пожалуйста! Рикардо предстал человеком, готовым ради дочери перевернуть всю свою жизнь, но по каким-то непонятным и скорее всего корыстным причинам Шарлот отвергла его мольбы узаконить их отношения. Зато про нее писали, будто она невероятно глупая женщина, раз отказалась от предложения мужчины, который мог бы иметь любую, стоит ему только щелкнуть пальцами.

Еще ее называли холодной эгоистичной гордячкой.

В свете всего этого Шарлот старалась сохранять молчание, боясь, что одно неосторожно пророненное слово может превратиться бог знает во что.

Последняя пара дней была совершенно невыносима. Люди, шныряющие у ворот ее дома, стали последней каплей.

Шарлот взяла Джину за руку и торопливо вышла на улицу. На ее лице застыло выражение решимости.

Ее ждали все те же самые вопросы, правда, на этот раз более грубые. Один из журналистов посмел намекнуть, будто на нее подадут в суд по делу об опеке.

Шарлот вспотела, пока дошла до машины. Они с Джиной сели в салон и тронулись, оставляя назойливых репортеров позади.

По дороге в школу Шарлот болтала с дочерью, задавая ей обычные вопросы об уроках и прося ее непременно съесть все, что она собрала ей с собой на завтрак. Но в мыслях Шарлот был тот чертов журналист, который сказал ей про суд.

Может ли такое случиться? И вообще, зачем думать об этом? Разве Рикардо упоминал нечто подобное?

Шарлот проводила Джину в школу. Она понимала: у нее нет сил сегодня работать, поэтому впервые за все время своего пребывания в агентстве недвижимости она позвонила в офис и сказалась больной.

Если бы она только намекнула на то, что это как-то связано с Рикардо, тут же пошли бы пересуды.