Еще раз о немецких деньгах

6) и телеграмма Витгенштейна из Копенгагена от 10/11 ноября 1917 г. в министерство иностранных дел за No 1329.

Этот последний документ у меня уже есть -- он приведен у Земана, и я просил разыскать не эту телеграмму, а телеграмму No 812 от 3 ноября 1917 г., на которую присланный Вами документ ссылается и которую Земан не приводит, указывая лишь, что речь в ней идет о планах Цивина (в конце октября 1917!). Я надеюсь разыскать эту телеграмму в Лондоне, куда я направляюсь отсюда через 8--10 дней и где я смогу получить доступ к документам через Royal Institute of International Affairs, с которым я возобновил связи свои 1937--38 гг.

Что касается Вашего письма от 16 апреля 1959, то я готов согласиться с любой гипотезой, при условии, что она окажется "рабочей", т. е. способной помочь в получении ответа на единственный вопрос, нас интересующий, а именно -- знал ли В. М. [Чернов] о происхождении денег, которые ему давал Цивин, вернее даже, что знал В. М. (и Бобров) о происхождении этих денег. Я так же, как Вы, не допускаю мысли о том, что "Чернов и Бобров существовали на деньги Цивина". Больше того, внутреннее чувство подсказывает мне, что В. М. не знал настоящего происхождения денег, а легкомысленно поверил (вместе с М. А[ндрееви]чем [Натансоном]) в какое-то другое их происхождение, которое придумал для них Цивин. Но это нужно доказать, а доказательств, к сожалению, я до сих пор найти не могу.

В Шввейцарии я обследовал все, что мог -- до текущих счетов 1918 года в нескольких банках на разные имена (эту исключительно трудную во всех отношениях работу мне удалось проделать, благодаря содействию одного старого приятеля по Китаю, сейчас занимающему большой пост в одном из банков). Виделся в Женеве и с наследниками E. Chalmontet, владельца типографии на rue des Rois, где издавалась "Жизнь", "Бюллетень объединенных групп ПСР" и "На чужбине".

Гонялся я повсюду и за Розенбергом, одним из членов Петербургского комитета с.-ров в 1917 г., присутствовавшим, по словам гольдштейна, на "очной ставке" в Лозанне у Натансона летом 1916 г. Этот Розенберг, по некоторым данным, живет в Польше (мне удалось напасть на его след через одно лицо, ездившее несколько раз в Варшаву для переговоров о выезде оттуда евреев в Израиль). Розенберг должен был приехать в Швейцарию, но потом всякий след его затерялся... Делал я и другие попытки, о которых сейчас говорить не стоит.

Результата пока никакого нет, а отмахнуться от того, что утверждает гольдштейн, мы просто не имеем права.

Разрешите мне откровенно сказать, что я совершенно не понимаю, почему Вы придаете такое значение свиданию с Левенштейном. Мне представляется, что что бы ни сказал Левенштейн в интервью, оно не может быть принято на веру (одинаково, если он скажет, что Цивин давал деньги Чернову и Натансону, или будет утверждать, что не давал их им). Я знаю, что Вы интересуетесь этим делом не меньше моего, и, поверьте, очень это ценю. Знаю, что Вы, вероятно, знаете многое в связи с этим делом и ознакомились с документами в большей мере, чем я. И все же я не могу понять, почему показание Левенштейна является в Ваших глазах таким существенным.

Прежде всего, откуда следует, что Цивин и Левенштейн были двумя Аяксами, действовавшими совместно в этом деле? Мне кажется более вероятным, что Цивин вовсе не вводил Левенштейна в курс своих сношений с Ромбергом, и почти несомненно не сообщал ему о размерах имевшихся в его распоряжении сумм. Только после революции и перед отъездом в Россию он представил Левенштейна Ромбергу, исключительно для поддержания через Левенштейна связи с последним.

Я совершенно не уверен, встречался ли Левенштейн когда-либо с В. М. или М. Андр[еевичем]. А если Цивин даже когда-либо что-либо говорил Левенштейну о суммах, которые он давал на "Жизнь" или на "На чужбине", почему мы должны думать, что он говорил Левенштейну правду. Наконец, почему, если считать, что Цивин держал Левенштейна в курсе своих отношений и рассчетов с германской миссией, он не познакомил Левенштейна с австрийским бар. Hennet [Хеннетом], с которым он работал в течение предыдущих 14 месяцев (бар. Hennet несомненно упомянул бы о Левенштейне в своем разговоре в августе 1916 с бар. Ромбергом). Наконец, почему Цивин, лгавший решительно всем --Ромбергу, В. М., гольдштейну и другим, должен был говорить правду Левенштейну, который ему совершенно не был нужен и для которого и правда, собственно, не была нужна.

Но раз Вы считаете интервью с Левенштейном необходимым, я не могу с этим не считаться. Лично, именно потому, что я не придаю ни малейшей меры каким бы ни было показаниям Левенштейна, я не в состоянии взять на себя миссию переговоров с ним. Но если бы среди Ваших знакомых в Европе нашелся подходящий человек, я бы взял на себя расходы по его поездке в Израиль и предварительно поставил бы его в курс всего того, что мы знаем до сих пор об этом деле. Вы можете мне писать по адресу: Hotel Continental, 3 rue Castiglione, Paris (1) -- в Лондоне я пробуду неделю -- десять дней и вернусь сюда.

Искренне уважающий Вас

М. Павловский