Еще там есть собака

— Где ты берешь канцтовары? — спрашивает она с легким ужасом. — На помойке? Я бы поставила этому месту пятизвездочный рейтинг, если бы только здесь была более привлекательная бумага для заметок и ручки. Я пришлю тебе писчую бумагу и блокноты, которые будут соответствовать высококачественному и изысканному, но удобному декору остальной части этого места. Но ты должен пообещать мне, что заменишь то, что лежит в этом ящике.

Джиллиан уже ведет себя как жена, и мне это нравится.

— Да, дорогая. — Я обещаю обновить все свои канцелярские принадлежности, если это то, что нужно, чтобы она вернулась ко мне на диван.

Оказывается, это все, что нужно.

Джиллиан снова присоединяется ко мне, и затем мы занимаемся еще более горячим сексом на диване. Кажется, ее искренне заводит моя готовность использовать более красивую бумагу для записей. Позже я должен буду решить, считать ли это сумасшествием или нет. Вообще-то, я уже решил. Все, что ее заводит так, что она садится на меня и скачет на мне, как ковбойша, которая пытается укротить брыкающегося жеребца, является лучшим видом сумасшествия.

Потом она надевает пижаму, я одеваюсь, и мы смотрим последнюю половину рождественского фильма. Она даже не жалуется на это, потому что я ласкаю ее под одеялом. Мой внутренний подросток-ботаник ликует от радости, но потом я трахаю ее пальцами, как мужчина. Взрослый мужчина, которому нравятся романтические комедии. До тех пор, пока в них не ужасный сюжет.

Как тебе это нравится, ненавистница Рождества?!

Когда все заканчивается, Джиллиан наклоняет голову и смотрит на меня, как маленькая девочка, и спрашивает:

— Эй, теперь мы можем посмотреть «Крепкий орешек»?

И я почти снова хочу попросить ее выйти за меня замуж.

Вместо этого тяну ее к себе на колени и говорю:

— У меня есть для тебя шутка про глазного врача.

— О да? Порази меня.

— Лучше так? — Я целую ее мягко и медленно. — Или лучше вот так? — Я целую ее глубоко и сильно. Когда наконец отдергиваю голову, она смеется, а я снова становлюсь жестким. — Ты поражена?

— О, да.

Я целую ее шею и начинаю расстегивать пуговицы на ее фланелевой пижаме. Мне нравится, что она утверждает, что ненавидит Рождество, но при этом взяла с собой пижаму в красно-зеленую клетку. Девушка откидывает голову назад и вздыхает, типа: «Опять началось».

— Ты действительно не понял моих намеков про аппаратное обеспечение, прошивку и влажное ПО?

— Какие намеки?

— Неважно…

Когда мы, наконец, обессиленные лежим в постели, а Агнес раскинулась у наших ног, она поворачивается ко мне лицом и говорит:

— Я думала, что мне крышка, если у меня не будет интернета. Но я счастлива, что интернета не было. Это рождественское секс-чудо.

Это вызывает у нее смех.

— Кстати, мне очень нравились те трусики-стринги. — Она старается не улыбаться, но я все равно слышу полное удовлетворение в ее голосе.

— Дай мне свой домашний адрес, и я отправлю недельный запас запасных в течение двух рабочих дней. Возможно, трех, поскольку завтра праздник. — Мы долго молчим. Я уверен, что оба думаем об одном и том же — несмотря на то, что мы знакомы всего одну ночь, уже кажется неправильным, что мы живем в разных местах. — Или я могу заказать их к себе домой, а ты сможешь надеть их в следующий раз, когда приедешь к нам в гости, — предлагаю ей. — Если захочешь нас навестить.

— Захочу, — бормочет она.

Всего одно слово, сказанное так тихо, что я едва слышу ее, но то, как Джиллиан это произносит, говорит о том, что она ответила на все важные вопросы, которые я еще не задал ей.

Однако у меня есть один важный вопрос, который я должен задать ей прямо сейчас.

— Эй.

— Да?

— Что, черт возьми, такое «Горящий человек»?

Ее смех — это радость, приправленная грустью, как звенящие колокольчики на санях, и мне хочется быть еще смешнее, чтобы постоянно слышать этот звонкий смех.

— Я покажу тебе, однажды, если захочешь. Может быть, в канун Нового года? — В ее голосе звучит робкая нерешительность.

— Я хочу этого, Джиллиан. — Целую ее плечо и нахожу ее руку, чтобы взять ее, потому что не должно быть вопроса о том, хочу ли я быть с ней в новогоднюю ночь. — Очень хочу. Это свидание.

— Хорошо. Сможешь приехать ко мне?

— На Манхэттен? К черту. Ни за что. — Я сжимаю ее руку, чтобы скрыть сарказм.

— Вы оба приедете ко мне.

— Хорошо.

Я думаю о том, что хочу приготовить ей на завтрак утром. Думаю о том, что когда она собирается кончить, то звучит грустно и облегченно одновременно, и также девушка звучала, когда плакала. Думаю о том, как она за несколько часов превратилась из романтического шанса в романтические планы. И думаю о том, что хотел бы, чтобы та сказала своими глазами, когда сделаю ее новую фотографию в профиле. Думаю, я даже позволю ей подержать Агнес.

— Все еще ненавидишь Рождество? — спрашиваю я.

— Нет. Сейчас я даже люблю его, на самом деле.

— Хорошо. Счастливого Рождества, Джиллиан.

— С Рождеством, Митчелл. С Рождеством, Агнес.

Звуки сопения и пуканья Агнес и хихиканье Джиллиан — последнее, что я слышу, прежде чем заснуть.

Эпилог

Агнес

Год спустя