Еще темнее

Как я понимаю, за мной числится много отклонений от нормы, но шизофрении, к счастью, среди них нет. Не могу скрыть своего удивления при виде ее любительских изысканий в области психологии.

– Чего ты сюда залезла?

– Интересуюсь. Сложной личностью.

– Сложной личностью?

– Это мой собственный излюбленный проект.

– А теперь твой проект распространяется на меня? В качестве побочной линии. Что-то вроде научного эксперимента. А я-то считал, что нахожусь в центре внимания. Мисс Стил, вы меня обижаете.

– Почему ты решил, что это касается тебя?

– Случайная догадка, – дразню ее я.

– Верно то, что ты единственный чокнутый тип, постоянно меняющийся и помешанный на диктаторстве, с которым я знакома очень близко.

– Я-то думал, что я вообще единственный, с кем ты знакома очень близко.

– Да. Верно, – отвечает она, и румянец смущения на ее щеках очень ей идет.

– Ты уже пришла к каким-то выводам?

Она поворачивается и глядит на меня. Глядит тепло и ласково.

– По-моему, тебе нужна интенсивная терапия.

Я заправляю ей за ухо прядь волос, довольный тем, что она позволяет мне это сделать.

– А по-моему, мне нужна ты, – возражаю я. – Вот, бери. – Я вручаю ей тюбик губной помады.

– Ты хочешь, чтобы я так ярко красила губы?

Я смеюсь.

– Нет, Анастейша, не хочу, раз тебе не нравится. Я вовсе не уверен, что это твой цвет.

Ярко-красный – это любимый цвет Элены. Впрочем, этого я Ане не сообщаю. Она взорвется, и мне не поздоровится.

Я сажусь по-турецки и стягиваю через голову рубашку. Эта затея либо блестящая – либо безнадежно тупая. Сейчас увидим.

– Мне нравится твоя идея дорожной карты.

Она ничего не понимает.

– Запретные зоны, – поясняю я.

– Ой, я шутила.

– А я не шучу.

– Ты хочешь, чтобы я нарисовала их на тебе? Помадой? – удивляется Ана.

– Она смывается. Со временем.

Она обдумывает мое предложение, и уголки ее губ ползут кверху – она улыбается.

– А если взять что-нибудь более стойкое, например, маркер?

– Могу сделать татуировку.

– Только не тату! – Она смеется, но в ее глазах я читаю ужас.

– Тогда помада, – усмехаюсь я.

У нее заразительный смех, и я присоединяюсь.

Она закрывает «мак», и я протягиваю к ней руки.

– Иди сюда. Садись на меня.

Она сбрасывает шлепанцы и садится на меня верхом. Я лежу на спине, согнув ноги в коленях.

– Обопрись спиной о мои ноги.

Она сидит на мне, радуясь новой забаве.

– По-моему, ты с энтузиазмом отнеслась к моему предложению, – ехидничаю я.

– Я всегда отношусь положительно к новой информации, мистер Грей, а еще вы успокоитесь, потому что я буду точно знать, где проходят четкие границы допустимого.

Я качаю головой. Надеюсь, что это удачная идея.

– Открой помаду, – велю я.

Наконец-то она делает то, что ей велено.

– Дай мне руку.

Она протягивает свободную руку.

– Нет, руку с помадой. – Я закатываю глаза.

– Ты от досады закатил глаза? – упрекает она меня.

– Угу.

– Очень грубо, мистер Грей. Я знаю людей, которые впадают в ярость, когда кто-то закатывает глаза.

– И ты тоже? – спрашиваю я с иронией.

Она протягивает ко мне руку с помадой. Я внезапно сажусь, и мы оказываемся нос к носу.

– Готова? – шепчу я, перебарывая свою тревогу, но внутри меня расползается паника.

– Да, – отзывается она, нежно, словно майский ветерок.

Я сознаю, что сейчас вторгнусь на запретную территорию. Тьма кружится надо мной хищной птицей, ждет момента, когда сможет напасть на меня и поглотить целиком. Взяв руку Аны, я направляю ее к верху своего плеча. Страх стискивает мне ребра и выбрасывает воздух из легких.

– Нажимай, – с трудом говорю я и веду ее руку вниз, от плеча, вокруг подмышки и вниз по стороне грудной клетки.

Тьма подступает к горлу, грозит перекрыть мне воздух. Удивление сменяется у Аны торжественной и решительной концентрацией. Я гляжу ей в глаза и замечаю в их глубине каждый нюанс мысли и эмоций; все они для меня словно спасательный круг, не дающий утонуть в зловещей тьме.

В Ане мое спасение.

Я останавливаю ее руку внизу моей грудной клетки и направляю ее через живот. Помада оставляет широкую и яркую полосу. Я задыхаюсь и отчаянно скрываю страх. Красная помада ползет по коже, и у меня напряжена каждая мышца. Я откидываюсь назад, опираясь на локти, отгоняю своих демонов и покоряюсь ее нежным манипуляциям. На середине живота я отпускаю ее руку.

– И кверху по другой стороне, – шепчу я и полагаюсь на ее осторожность.

С таким же неистовым старанием Ана проводит линию вверх по моему правому боку. Широко раскрыв глаза. Со страхом. Добравшись до моего плеча, она останавливается.

– Вот, готово, – шепчет она хриплым от сдерживаемых эмоций голосом и убирает руку с моего тела, давая мне краткую передышку.

– Нет, еще здесь.

Я провожу пальцем у основания шеи над ключицами. Ана вздыхает и рисует там красную черту. Когда заканчивает, ее голубые глаза встречаются с моими серыми.

– Теперь спину. – Я шевелюсь, и она слезает с меня. Я поворачиваюсь к ней спиной и поджимаю ноги. – Продолжи линию и проведи ее на спине так же, как на груди.

Я не узнаю свой голос: он кажется мне чужим, словно я покинул собственное тело и наблюдаю со стороны, как прекрасная юная женщина укрощает монстра.

Нет. Нет.