Читаем Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена полностью

В «жестком техно» кирпичи предложений точно отшлифованы и собираются в целое произведение без какого-либо «строительного раствора», – только логикой и общей идеей произведения. Удалив (пропустив при чтении или понимании) один «кирпич», мы можем рассыпать всю кладку, и не понять ее в целом. Жесткое техно нельзя читать «по диагонали»: от читателя требуются некое предварительное знание предмета и внимательное, иногда – многократное, чтение каждого «кирпичика», чтобы понять смысл следующего за ним…

… Там же, где я пытаюсь пересказать некие абстракции, стиль жесткого техно и отсутствие писательского таланта автора проявляются во всей своей неприглядности… Поэтому только сейчас автор посыпает голову пеплом, извиняется и кается перед своими читателями.

ДЖОН.

… На мой взгляд, книга написана очень хорошим литературным языком, прозрачным и ясным, и, как уже сказал, он прогрессирует еще где-то после 20-й главы (ИМХО, ИМХО!). В первой части предложения короче, и язык немного суше, что ли, а дальше становится просто блестящим – предложения не такие короткие, но и не извиваются в замысловатых фразеологических оборотах на целый лист.

Из Вашего письма: “Очевидно, те главы книги, в которых описывается «экшн» (action) автора и других лиц, разбавлены всякими вставками и рассуждениями. Поэтому они стали почти похожими на нормальное литературное произведение. Там же, где я пытаюсь пересказать некие абстракции, стиль жесткого техно и отсутствие писательского таланта автора проявляются во всей своей неприглядности…”. Мне кажется, что все наоборот: экшн описан чуть суховато (я бы назвал “мягкое техно”).

Потом, после пика 27-й (не настаиваю, что пик именно в ней) главы, идет омут 28-й. Тут противоречие: Вы вводите термин «жесткое техно», которому даете описание, схожее с определением научного стиля, и говорите, что на таком языке написана глава, которая производит озадачивающее впечатление ребуса. Если это “жесткое техно”, тогда я ничего не понимаю… Ведь эта глава, как я ее воспринимаю, почти не содержит кирпичей, а вся состоит из раствора, роль которого в ней играют цитаты и примеры, а Ваша точка зрения почти не фигурирует открытым текстом, она просматривается только по подбору материалов раствора.

Читая обилие примеров, складывается впечатление, что Вы привели их не для подтверждения или иллюстрации своих мыслей, а для того, чтобы читатель, самостоятельно их обобщив, пришел к некоторому выводу, определяемому этим материалом. Это не «жесткое техно», а ближе к его антиподу: я не нашел в 28 главе атрибутов однозначно-коротко-ясно. Мне кажется, именно в этом причина того, что Ваши друзья избегали высказываний об этой главе, а я вместо рецензии разразился непрошенным эссе. Если же единственным кирпичом в целом самосвале раствора там является утверждение «История настолько многомерна, что в ней можно набрать сколько угодно подлинных фактов для доказательства любой точки зрения. Вывод: именно точка зрения историка (уже имеющаяся или заданная) является первичной. Подбор доказательств —вторично, т. е дело техники», с ним я согласен, хотя мне ближе интерпретация из моего «эссе». Если мне не изменяет склероз, она мной почерпнута из «Религии денег», и мне представляется, что она несколько универсальнее, что ли. Еще одна возможная причина моего «не такого, как надо» J восприятия 28-й главы, что на это восприятие повлиял эффект биений двух близких частот —главы Вашей книги и «Религии денег». Это я могу сказать уже после получения от Вас «реперной точки».

АВТОР.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее