Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

А уже к вечеру праздника у меня была техническая делегация, и весь следующий день я занимался проблемами сварки (появились трещины!!!) на огромном паровом котле в Красном Селе… Монтажная фирма основана нашими бывшими офицерами. Ехал я туда с тяжелым сердцем, ожидая увидеть бардак и разруху. Возвратился радостный: тревога была ложной. Я увидел классную работу и четкий порядок. Тем более что провезли меня по только-что открытому полукольцу КАД и тоннеля под ж/д путями в Мурино. Десятки часов провел я перед этим переездом в прошлые годы… Не все еще развалено в нашей стране: кое-где работают на будущее, и работают неплохо.

Кстати, огромный котел-утилизатор монтируется на очистных сооружениях города для выработки электроэнергии от сжигания ила, остающегося после очистки сточных вод. На большой территории очистных сооружений – тоже чистота, строгий пропускной режим и полный порядок. Никаких запахов: они упрятаны под землю; на ухоженных просторных территориях зеленеет травка и растут цветы.

Отвлекся, продолжаю сагу о медицинских записях. И все же, и все же: слава письменам и документам! Слава глиняным табличкам и папирусам! Слава надгробным надписям на граните, слава каракулям записных книжек и детских рисунков, на которых заботливые родственники поставили дату!

Когда я начал писать эту главу, то яркие осколки впечатлений при падении в штопоре никак не хотели складываться в последовательную картину целого. Так пассажир падающего самолета не может сказать, на каком именно витке ему на голову свалился чемодан соседа, когда ему защемило ногу, а когда начало сворачивать шею. Если падающий самолет, как пишут в отчетах, – «встречается с землей», то история пассажиров кончается, и подробности уже не имеют никакого значения. Подробности эти прогрессивному человечеству «до лампочки», если погибший не служил египетским фараоном, Генсеком ЦК, или принцессой Дианой…

Но если происходит чудо и рядовой пассажир остается живым, то ему очень будет интересно вспомнить и нарисовать картину падения в целом. Конечно, – для себя, точнее – для своих мемуаров. Человек творческий и художественный написал бы: «Не помню когда, не помню где, не помню с кем, но помню, что очень шарман!!!». Но если ты технарь до мозга костей, вроде меня, то разве сможешь написать так коротко, ярко и самобытно? Будешь жевать свои «до тоГО» и «после тоГО»…

Так вот, «до тоГО»: при написании этой главы у меня куда-то пропадал целый год, и не сходились концы с концами. После тоГО, как я развернул и расшифровал хоть некоторые потрепанные листики из медицинской книжки, – все сошлось и вспомнилось! Слава бумагам и бумажкам с проставленными датами!

Виток первый

«Ложись! Не видишь – пуля подлетает!»

(Неизв. автор)

Все чаще меня прихватывает радикулит. Передвигаться можно только с перекошенной осанкой и мелкими шагами, как ходят стыдливые интеллигенты, из последних сил достигая вожделенного туалета. Лечусь дома по вечерам всякими пластырями, йодными решетками, горячими утюгами, зарядкой, даже прокисшим тестом, – не очень помогает. Родная военно-морская поликлиника делает рентген позвоночника и щедро снабжает просроченными таблетками ядовитого бруфена и горького анальгина. Говорят, что хорошо бы еще массаж и физиотерапию, но там очередь уже на полгода, да и ходить далеко. Начинает болеть правая нога, к ступне – не прикоснуться. Особенно не любит нога сидячей позы. Почему она болит и неестественно выворачивается – вообще неизвестно: наверное – просто совпадение по закону бутерброда. Теперь даже питаюсь стоя, как в забегаловке.

Предложение лечь в госпиталь решительно отвергаю. Очень это все не вовремя: у меня только-только началась настоящая работа: конструирую сверхмощный тиристорный выключатель небывалого быстродействия. Уже готов генератор управляющих импульсов с регулируемой частотой, добыты импульсные трансформаторы для запуска тиристоров.