Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Я очень обрадовался, что мы сможем освоить новые, очень высокие технологии, которыми даже в Ленинграде владели немногие организации. Честно и подробно написал список мероприятий, необходимый для освоения титана, металла весьма тонкого и нетерпимого к любой грязи и обычному разгильдяйству. Нужны были отдельные «титановые» зоны на заводе, со своими гильотинами, токарными и фрезерными станками. Для сварки требовались: аргон высокой чистоты, специальные горелки, вакуумная обработка проволоки при высокой температуре. Даже удаление титановой стружки имело «нюансы». И, конечно, надо было учить людей. Короче: с титаном надо обращаться на «вы», культура производства должна быть значительно выше, чем даже при работах с нержавеющими сталями. Кстати, когда мы осваивали нержавейку и алюминий, то проблемы были такие же. Теперь же у фирмы был шанс подняться на более высокую ступень, войти в ряды «грандов». Реакция начальства на мой доклад была «специфической»: от работ с титаном отказаться вообще. Мы скатились на уровень чуть повыше сантехника дяди Васи…

Мне сообщил Корякин как о решенном факте, что меня переводят в УМР. Несомненно, что сам он к этому тоже приложил какие-то усилия. Повышение – знак доверия. Начальство, очевидно, нисколечко не сомневалось, что подполковник бегом побежит на новую должность, чтобы получить звание полковника. Я возмутился:

– А меня спрашивали, хочу ли я туда идти?

Это возмущение, увы, имело основание, и не одно. К тому времени мне исполнилось 50 лет. Я прослужил около 27 лет и мог уйти на пенсию. Почти все мои командиры были дельными инженерами и отличными людьми, с уважением относились к моему труду, что помогало жить и работать. УМР же для части в последние годы выступало ненужной бюрократической надстройкой, неким нахлебником, а часто – и тормозом. Примеров на эту тему было много, и часть из них касалась непосредственно меня.

И еще одно обстоятельство – человеческие качества руководителей УМР. Если его первые начальники Сурмач, Пейсахович, Большаков были гигантами, то последние не внушали мне ни доверия, ни уважения. Особенно тот, «под руку» которого мне предстояло пойти – Сергей Александрович Суровцев. Я был свидетелем возмутительного случая. При большом стечении народа на каком-то мероприятии, Суровцев, как на мальчишку, орал матом на другого полковника, обзывая его всякими непотребными словами. Тот что-то униженно и тихо лепетал в свое оправдание. Я представил себя в положении «облаиваемого» и понял, что в ответ не только прожег бы такого шефа русским глаголом, но и другими действиями цинично попрал бы все воинские уставы.

О замполите УМР, современном служителе культа, соединявшем в одном лице ласковую Алису и дальновидного Базилио, я уже немного писал…

Вот такие соображения о будущих отцах-командирах и бюрократической работе в такой же организации удерживали меня от перехода в УМР, несмотря на желанные каждому офицеру повышения звания и оклада. Правда, служить придется дольше…

Я колебался, оттягивая решение.

На личной встрече с Суровцевым он коротко мне сообщил:

– Вы приглашаетесь на должность Главного сварщика Управления. Должность – полковничья. Оклад, к сожалению, не очень высок. Работы и обязанностей – много: контроль технологии и качества сварки всех частей и лабораторий, связь с Гортехнадзором, особенно – газовиками, которые нас донимают. Впрочем, свои функциональные обязанности вы напишете сами. Ближайшие задачи – проектирование и постройка Учебно-сварочного центра, по которому вы писали докладные. Мы должны его построить для всего главка. На очереди – серийное производство сварочных передвижных машин на 122 заводе по типу ваших, количество и вид машин главком сейчас определяется. Вы принимаете предложение?

Меня сражает уважительное слово «приглашаетесь»: значит, я могу и не согласиться. О настоящем учебном центре я мечтал уже давно. В перечне других забот Главного сварщика почти нет ничего, чего бы я не делал раньше. Вот только объемы…