Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Эту великолепную гору военной амуниции венчали совсем уже сказочные предметы. На каждую фуражку полагалась «капуста» с якорями, листьями и звездой (именно за такую в Деребчине пострадал от флотского старшины Алик Спивак). Очень ценилась «капуста», почерневшая и потрепанная жестокими океанскими штормами. Правда, можно было нарваться на недалекого начальника, который задавал вопрос: «Вы что, на нефтеналивной барже служили?»

На парадные фуражки (белую и черную) добавлялся еще серебряный шнур и металлические листья неведомого растения – орнамент на козырек, как у старших офицеров. На лацканы парадной тужурки также следовало закрепить орнамент и огромные якоря: такую красотищу вообще только адмиралы носят.

А дальше – чистая фантастика: выдали настоящее боевое, правда – холодное, оружие – номерной кортик. На золотых боках его ножен несся с раздутыми парусами старинный фрегат, с другой стороны – увитый цепями якорь; на золотых концах рукоятки – герб СССР. К кортику придавался черный тканый ремень с позолоченными массивными пряжками. На пряжках красовались львиные морды, – одна большая – для ремня и две поменьше – на «постромках» – для крепления кортика… Пояс моряки носили под кителем или тужуркой, кортик «блёндался» внизу слева. (Позже глубоко сухопутный маршал Гречко унифицировал флот с армией и ввел позолоченный пояс для кортика, который следовало носить поверх парадной одежды. Если на приталенных армейских мундирах это, возможно, и смотрелось, то на просторных двубортных тужурках моряков это не лезло ни в какие ворота. Моряки роптали, но вынуждены подчиняться этой нелепости до сих пор).

Навьюченные, как верблюды на Шелковом Пути, отрезами и отрезочками, пуговицами, крючками и погонами, мы двигались в пошивочное ателье, благо оно было недалеко: в Круглом доме на канале Крунштейна (Новая Голландия). Там снимали мерки, а все наше добро опять перемеряли, пересчитывали и оформляли заказ, если не могли подобрать что-нибудь «готовое из брака». Отдельные предметы были готовы раньше других, но носить смесь гражданской и военной одежды – категорически нельзя, поэтому пред ясные очи начальства мы предстали полностью экипированными и приняли торжественную присягу спустя почти месяц.

Моя вторая военная шинель в своей основе, конечно, была черной. Но, неизвестно почему, из черной массы в разные стороны торчали абсолютно белые и жесткие волоски длиной до трех сантиметров, что создавало светлый ореол, весьма напоминающий нимб святого, правда, – только вокруг туловища. Вызывая удивление зрителей, я щеголял в ней довольно долго, пока не догадался осмалить свой нимб газовой горелкой и превратиться в обычного советского офицера в черной шинели…

Перебираю в памяти гору амуниции и понимаю, что охватил еще не все. Ну конечно, – это белый китель и такие же белые ангельские брюки! С выдачей брюк была, правда, некая задержка: наверху решался вопрос – нужно ли выдавать их при нашем климАте. А все прелести ношения белого кителя я изведал вполне. Дело в том, что из этого Эвереста амуниции можно было надевать и носить отдельные предметы строго по приказу: форма одежды объявлялась в приказе «старшего на рейде», – в Ленинграде это был командующий Военно-морской базой. Так вот, если у сухопутных коллег было только две формы одежды – зимняя и летняя, то у моряков их было целых шесть, причем с подпунктами! Анекдот тех времен: главный разведчик США выбросился из окна небоскреба. Об армии и флоте Советского Союза он знал все, но не мог никак сосчитать, сколько форм одежды у советских моряков!