Еще жива

— Ты нашла лекарства? — спрашивает она.

Я иду вперед.

— Нет, ничего такого… — И добавляю через плечо: — Сейчас посмотрю, что там в церкви.

— Я с тобой.

— Кто-то должен остаться и присматривать за нашей провизией.

— Я слепа, — говорит она, — но не бесполезна.

— Хорошо, но если что-нибудь произойдет, беги туда, где тихо, и прячься.

Наружу. Определенно наружу. Тяжелая балка вставлена в скобы, вбитые в дверную коробку. Какой секрет хранит там это поселение? Кто запер двери и куда он ушел?

Я вдыхаю так глубоко, как только могу. Я уже полна решимости открыть двери, поскольку за ними может быть то, что мы ищем. К тому же я едва сдерживаюсь. Знание — сила. Хотя, возможно, оно приведет к поражению. В лучшем случае мне просто придется обратиться к Богу, нам давно нужно побеседовать, ведь я уже несколько месяцев этого не делала. А сейчас настал подходящий момент.

Не делай этого, Зои.

Сделай.

Вспомни вазу.

Совпадение.

На стене в туалете было написано: «Совпадений не бывает».

Любопытство погубило кошку, а потом и весь мир.

Мысли кружатся хороводом, пока их не сметает со своего пути решимость. Я кладу руку на засов, напоминающий мне о Средневековье, хотя, когда в школе проходили историю дверей, я, видимо, была занята чем-то другим.

— Что мне делать? — спрашивает Лиза.

Я беру ее руку и опускаю на засов.

— Нам нужно поднять его, понятно?

— Понятно.

Древесина разбухла, напитавшись влагой от постоянной сырости. Я тяну сверху, толкаю снизу, но все безрезультатно. Лиза тоже навалилась, ее лицо перекосилось от сосредоточенного усилия — точно такое же выражение я ощущаю и у себя.

Балка со скрипом сдвигается с места, вылетает ракетой вверх, а мы едва удерживаемся на ногах.

— Спасибо, — шепчу я.

Лиза улыбается и трет руки, затем вытирает их об джинсы, кланяется на все стороны с видом триумфатора. Я не могу удержаться и присоединяюсь. Мы раскланиваемся, кружимся и пританцовываем, как будто находимся перед многотысячной аудиторией. Мы ведь в Италии, и во мне просыпается дитя, сидящее в глубине моего сознания. Мне хочется кидать монетки в фонтан, встретить своего принца, потратить последние деньги на вилле, раствориться в великолепии собора Санта-Мария-дель-Фьоре, [10]целоваться под триумфальной аркой Тита. [11]Я хочу здесь жить, а не умирать.

Внезапно представление оканчивается, и на нас опять наваливается вся тяжесть нашего положения.

— Как ты думаешь, что там внутри?

Видно, что Лизе неловко за наше ребячество. Я, наверное, тоже покраснела. Стаскиваю с волос резинку, ладонью зачесываю все пряди назад и снова стягиваю их резинкой.

У разложения свой определенный запах. Среди всех прочих запахов он как грабитель: бьет тебя по лицу, пихает в живот и скрывается с твоей сумкой, пока ты приходишь в себя, сбитый с ног зловонием. То и дело до меня доносится этот тошнотворный запах гниющей плоти. Но также… что-то еще, чего я не могу определить.

— Есть только один способ выяснить, есть ли там что-то или нет ничего.

— Что бы там ни было, ты должна мне рассказать.

— Расскажу. Я пошла.

Она быстро отходит назад, а я резко распахиваю двери настежь.

То, что я вижу, вызывает перегрузки в моем сознании. Рот наполняется кислотой, я делаю усилие, чтобы сдержать ее.

Чтобы не сойти с ума, нужно мысленно отстраниться.

Снимки на память из отпуска в дождливой Италии: трупы, мутации, гниющая плоть. На теле священника крыса, она сдохла, пожирая то, что осталось от его лица. Патологические изменения в ДНК зашли так далеко, что даже кости разрослись неестественными шишками, прорвав кожу изнутри. Тела изуродованы не только шишкообразными образованиями, но длинными выростами, свисающими наподобие лестницы, а похожие на рога выступы торчат из того, что когда-то было лицами. Тела, уже не человеческие, но еще достаточно их напоминающие, чтобы не принять за инородные. Смерть здесь, в Италии, обрела кошмарную изощренность.

Вдруг раздался хлюпающий, сосущий звук. Мне он знаком. Я не смею закрыть глаза, чтобы подумать, и я не могу задержать взгляд на чем-нибудь хоть на секунду, чтобы определить его природу. Кошка, облизывающая кусок мяса шершавым языком. Втягивание лапши из миски. Высасывание мозга из только что разломленной косточки…

Что-то кормится. Монстр, который мог бы быть человеком, если бы не стал жертвой этого безумного эксперимента. Звук одновременно и негромкий, и оглушающий, так что у меня от него звенит в ушах.

Кто-то их здесь запер. Кто-то оставил их в этом склепе умирать, и я не могу его винить за такое решение.

Я едва удерживаю тяжелую деревянную балку. Трясущимися руками я кое-как вставляю ее в скобы и вколачиваю кулаками на место, чтобы существа внутри никогда не смогли выбраться наружу. Я иду, не оборачиваясь, впереди Лизы и сжимаю кулаки.

— Что там было?

Ей любопытно, но я не знаю, что сказать. Эти существа были когда-то людьми, но теперь превратились в новое звено пищевой цепочки.