Еще жива

Но так происходит всегда, правда? Неизлечимо больные уверяют своих близких, что все будет в порядке, если те постараются думать о хорошем и носить улыбку. Ничто так не способно отогнать смерть, как радуга над рекой Стикс.

— Нет, не нормально. Все совсем не нормально.

— Я должна уйти. Я не могу распространять это здесь.

— Нет, — говорит она. — Ты должна остаться. Раз уж мы до сих пор не заболели, значит, у нас иммунитет.

— Мы не можем знать наверняка. Мы просто гадаем. Если следовать этой логике, я тоже не должна бы заболеть.

— Черт, ты права. Я не могу сосредоточиться. Боже мой, Зои. Ты не можешь быть больна, я…

— Запрещаешь?

— Да.

Она поднимает части подставки, пытается их приставить одну к другой, но они не соединяются в целое.

— Я больше не могу терять людей, Зои. Ты и остальные, вы теперь моя семья. Я думала, мы все не восприимчивы к этой чертовой заразе, я на это рассчитывала.

— Прости.

Она, топая, подходит к окну, распахивает его настежь.

— Будь ты проклят, Джордж Поуп! — кричит Тара в пустые улицы. — Я рада, что ты сдох, черт тебя забери, ублюдок. Гори в аду!

Соседние здания сохраняют непоколебимое молчание, оставляя свое суждение при себе и не желая разделять ее крепких выражений.

— Тара, — мягко говорю я. — Правда, все нормально. Когда-то нам всем придется умереть, правильно?

— Неправильно! Лучше бы мы были бессмертны.

— Это круто.

— И ты, значит, собираешься уйти отсюда, потому что думаешь, что больна.

— Послушай, я действительно больна. Я только что заблевала весь пол в библиотеке. Скоро со мной бог знает что начнет происходить. Эта штука перетасует мои гены, и я превращусь во что-то такое, что уже не будет мною. Невозможно предугадать, что со мной произойдет. Может, я выживу, как какой-то причудливый каприз эволюции, а может, умру. Я пошла, нужно собрать вещи.

— Не нужно, — говорит она. — Пожалуйста.

— Я должна.

Моррис вздыхает, тяжко и громко. Она наклоняется, упирает локти в стол, бьется головой о его поверхность. После нескольких приличных ударов поднимает на меня глаза.

— И ты не передумаешь, так ведь?

— Ни в коем случае.

— Ладно. Тогда сделай милость. Не уходи слишком далеко. Устройся в одном из домов через дорогу, чтобы я смогла приглядывать за тобой.

Я киваю, поворачиваюсь спиной к моему другу. Я не говорю ей, что смерть не так уж и неприемлема для меня. Впервые в жизни я заигрываю с ней, и меня это не пугает. Пусть она завладеет мною, возьмет меня под свое крыло.

Все, что угодно, лишь бы успокоить кровоточащее сердце.

Глава 20

Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. На улице множество вариантов, и каждый из них ничем не лучше другого. Нет, на вид они все прекрасны: офисные здания и многоквартирные дома, сложенные из кирпича и дикого камня. Но дело в том, что я буду чувствовать себя в них посторонней, вторгшейся в чужое жилище, хотя они давно уже покинуты своими хозяевами.

Мертвые. Ты помогала их сжигать, помнишь? Они уже никогда не отправятся в отпуск.

Моррис подпрыгивает за своим окном, привлекая мое внимание. Она показывает на здание сразу через дорогу от школы, где раньше был копировальный центр. Фактически он там по-прежнему находится, просто теперь никто не печатает ксерокопий. Непосредственно над ним расположено небольшое офисное помещение, где раньше работала бухгалтерская контора. Кроватей там, естественно, нет, зато есть вполне приличный диван в приемной, как говорила мне Моррис. Она хочет, чтобы я поселилась именно там.

Взмах моей руки вялый и неэнергичный, ее — такой же слабый. Я не хочу этого делать. Но я должна, выбора нет. Я поворачиваю голову и еще раз пристально смотрю на свой новый дом. Рюкзак вгрызается ремнями в мои плечи, в руках коробка. Я ставлю коробку на колено, потом иду в этот дом. Предыдущие обитатели оставили дверь открытой, или, может, это сделали Моррис и ее люди, по крайней мере она открывается свободно. Дверь сделана из досок и стекла, так что любой, проходящий через нее, производит достаточно шума, чтобы разбудить мертвого.

Им, возможно, буду я. Не могу сдержаться, чтобы не засмеяться. Кто мог знать, что смерть так смешна?

И правда, в совсем обычной приемной стоит диван. Кроме него, два обычных для таких мест кресла и дешевый стол. Пленка на столе местами покоробилась, от горячих мокрых чашек остались круглые следы. Мои колени подгибаются, я присаживаюсь на самый край кресла, стоящего к окну, ставлю коробку между ног.

Итак, что мы имеем?

Прекрасный вид прямо на окна кабинета Моррис. Вся одежда, которую я смогла унести, туалетные принадлежности, еда, вода и постель. И невыразимая злость, стремительно наполняющая меня до кончиков пальцев нехорошим желанием крушить, ломать, низвергать.