Ещё о женЬщинах

Вот они приходят. Их встречает брат Тощей и ещё какой-то субъект. Брат Тощей точно оказался ростом очень высок, однако столь же тощ, как и его сестра, косил же ещё гораздо сильнее, притом сильно заикался и порядочно пошатывался. Увидев его, вся стайка невест начинает думать, что, пожалуй, Толстой повезло: никто такого жениха у неё отбивать не станет. Девушки проходят в комнату и с разочарованием убеждаются, что, пожалуй, повезло и Тощей, ибо второй жених и вовсе пьян совершенно в стельку. К тому же, словно для контраста с приятелем, он оказывается плюгавым, очкастым и куда более толстым, нежели даже Толстая. Он улыбается и даже пытается сквозь икоту что-то сказать, но не может, после чего роняет на стол голову, рассыпая по осыпанным перхотью плечам жирные сосульки своих длинных волос.

Итак, стайка невест решает, что Тощей и Толстой повезло, и под благовидными предлогами четыре барышни покидают компанию в течение пятнадцати минут. Но Толстая вовсе не сочла, что ей так уж повезло с женихом. Она тоже собралась уходить. И Тощая, видя, что женихов уже не выставить, попросилась переночевать к Толстой. Ушли они вдвоём.

* * *

Три весёлые дамочки сидели в ресторане. Выражение «весёлые дамочки», надо иметь в виду, не является эвфемизмом, то есть я вовсе не подразумеваю, что это были женщины лёгкого поведения. Хотя, собственно, почему бы и нет? Весьма даже лёгкое у них было поведение, но это опять-таки не в том значении, в каком вы могли подумать. Просто у них было лёгкое поведение в смысле, что они были весёлые… Тьфу, запутался! Ну, короче говоря, объясняю уже для самых тупых — это были не проститутки, не какие-нибудь там потаскухи-любительницы, даже нельзя сказать, что просто легкомысленные особы. Нет, это были женщины очень приличные и порядочные, все с высшим образованием, одна даже с двумя, неимоверно культурные, все три, кстати сказать, писательницы, одна даже детская, то есть сказочница. Но у них было хорошее настроение, а когда они ещё выпили шампанского и водки, то совсем развеселились, и даже немного чересчур, особенно сказочница. Потому что две другие писательницы сочиняли что-то такое мрачное, в новомодном духе, отчего и сами иногда впадали в депрессию, а она — весёлые детские сказки, что способствует хорошему сну и пищеварению. Ну а когда выпили, то и две первые развеселились донельзя, а уж сказочница-то разошлась совсем не по-детски.

Сначала они просто хохотали и звонко чокались. Потом целовались, причём достаточно демонстративно, а также устраивали однополые эротические танцы, коими несколько шокировали консервативную новорусскую часть ресторанной публики. Затем сказочница почему-то приняла одного из посетителей, сидевшего на другом конце зала, за известного в узких кругах актёра и тележурналиста Колю Ротова. Она стала с деланным возмущением кричать ему через весь зал:

— Ротов! В чём дело, Ротов?! Я не поняла, Ротов! Почему в ресторане?! Работать надо, Ротов!

Подруги со смехом объяснили ей, что она ошиблась, но всё равно, всякий раз, когда спина лже-Ротова попадала в её поле зрения, она с ещё большим возмущением кричала: «В чём дело, Ротов?! Работать надо!»

Но дело на этом не кончилось. Кто-то, уходя, оставил открытой дверь в зал, а дело было в декабре, и посетители скоро стали зябнуть. Один из них поднялся и закрыл дверь. По иронии судьбы им оказался лже-Ротов, а поскольку сказочница до этого видела его только со спины, то, когда он проходил мимо их столика, она не узнала его и на сей раз приняла за официанта. Но он этого не понял и решил, что с ним кокетничают (а сказочница, надо сказать, была молода и хороша собой). Состоялся следующий диалог:

— Молодой человек! Почему у вас так холодно?

— Не знаю. Я как раз дверь закрыл.

— Ну молодчинка! А теперь вытрите у нас со стола.

— Не буду.

— Как не будете? Нет, уж вытрите!

— А вы меня поцелуете?

— Нет, не поцелую.

— Тогда я не буду вытирать.

— Почему это не будете? Вытирайте!

— Не буду!

— Быстро вытирайте!

Они препирались довольно долго, потом ему надоело и он, повернувшись, направился восвояси. Сказочница же, увидев его со спины, радостно всплеснула руками и закричала:

— Готов! Работать надо, Ротов!!!

* * *

Был такой анекдот, как встречаются двое новых русских в новых же одинаковых галстуках, и один другого спрашивает: «За сколько купил?» — «За сто баксов». — «Ну ты лох! А я — за двести»!

Это часто понимают как иллюстрацию тупости новых русских, но анекдот на самом деле касается куда более глубинных слоёв русского менталитета. Это то самое, о чём граф Толстой писал: «…Мне хотелось посильнее измучиться, помогая ему». Это то самое, о чём говорил красноармеец Сухов: «Лучше, конечно, помучиться». Конечно, на самом обывательском уровне, но то же самое стремление пострадать. Заплатить двести баксов, где все платят сто.