Ещё одно слово о Гайдаре

И в СССР Гайдар ждал, когда во главе КПСС появится силовик, способный реализовать гайдаровскую модель шокового перехода к рынку. Если бы Горбачев пошел на диктатуру и силовой вариант выхода из социализма, модель Гайдара пришлась бы ему ко двору. Но лидеры ГКЧП сами, без Горбачева, как силовики были обречены. И Гайдар вышел из КПСС. Для гайдаровской модели выхода из социализма надо было теперь искать другого «Пиночета». Ельцин не желал быть диктатором. Но у него был мощный ресурс — доверие народных масс. И несомненная «заслуга» Гайдара — в том, что он разглядел и внушил Ельцину, каким образом такое народное доверие может заменить силу при введении шока. Массы готовы терпеть того, кому доверяют. И Гайдар решил вести реформы «под именем Ельцина». До конца. До последнего избирателя, голосовавшего за Ельцина…

Почему сам Ельцин предпочел Гайдара? Тут действовал комплекс факторов. Ельцин абсолютно не знал Гайдара. Но Гайдара усиленно навязывали Ельцину США, суля России десятки миллиардов помощи. Это не могло не завораживать Ельцина.

Не знал Ельцин и экономических теорий. Но Гайдар исступленно верил в свою теорию: после нескольких месяцев шока заработает рынок, и все утрясется. Быстрота успеха не могла не увлечь Ельцина — он хотел не столько дать стране возможность самой себя возродить, сколько осчастливить ее «от себя» и немедленно. И Гайдар не обманывал Ельцина, когда уверял, что все решится к осени. Он правда так думал и правда не ведал поначалу, что творил.

Вопреки еще одному мифу — что Гайдару не дали закончить, — все свои планы он реализовал. Сбережения были заморожены, точнее, вообще ликвидированы как серьезный фактор. Зарплаты обесценились. Заводы остановились. Появился рынок «челноков». Распущен СССР. Россия не рухнула. Гражданская война «обосновалась» только на национальных окраинах. Но самого главного — начала возрождения России — не произошло. Рынок не заработал. Почему?

Конечно, было мощное сопротивление. И обворованного народа. И депутатов во главе с Хасбулатовым. И части новой номенклатуры, представляемой Руцким. И регионов. И паразитировавшей на всех недовольствах компартии. И формировавшейся народно-демократической оппозиции. Но не это сопротивление остановило Гайдара. Воля у него была железная. Он был готов действовать по Грибоедову — «рассудку вопреки, наперекор стихиям». Провал гайдаровской модели был предопределен тем, что она была неправильной теорией и не соответствовала фундаментальным реалиям выходящей из социализма России.

Костлявая рука монетаризма

Теория Гайдара неверно отвечала на вопрос: чем надо заменить в России советский бюрократический социализм? Его ответ был такой: так называемой либеральной экономикой монетаристского типа. Но общая идейная несостоятельность монетаристской концепции экономики сегодня — после мирового финансового кризиса и краха глобальных «пирамид» финансовых спекуляций — факт, очевидный всем.

Реформы Гайдара, основанные на этой дурной идеологии, привели к игнорированию задач развития реальной экономики страны, развития инфраструктуры. Катастрофическому сбросу государством с себя своих социальных функции и задач. Разбазариванию крупной общенародной собственности и ее передаче в нечистые руки «абы кого». Необоснованному снижению роли государства в определении задач социально-экономического развития страны. Реформы Гайдара, их зацикленность на монетаристских играх в деньги в цифры, только усугубили сырьевую модель развития российской экономики, разрушили отечественное производство, привели к жизни по принципу продажи нефти в обмен на импорт всего остального. Во многом именно из-за этих реформ задача модернизации России выглядит сегодня столь сложной.

В советской модели было много такого, что не следовало разрушать, что можно и нужно было использовать или, по крайней мере, учитывать. Но Гайдар не только ничего достойного в социалистическом прошлом не видел, но и в принципе игнорировал специфику экономики и социальных отношений, с которыми он имел дело и над которыми собирался экспериментировать.

Так, модель Гайдара не учитывала монополизма подавляющей части предприятий советской экономики. Не только на один микрорайон в городе приходилась одна школа, одна аптека, один газетный киоск, одна булочная. На всю страну был один завод такой-то продукции, в лучшем случае два-три. Российская экономика была монополистской по самой своей структуре. Десятилетиями отрасли строились так, чтобы устранить даже намек на дублирование. Для конкуренции — а без нее нет рынка — не было материальной базы. На создание материальной базы рыночной структуры конкурентного типа требовались годы. А пока, по Гайдару, все следовало покупать за проданную нефть. Тем самым создавался рынок для иностранных поставщиков, игнорировались задачи внутреннего развития страны.