Ещё раз О. Генри

— Папа, пожалуйста, покажи нам то, что тебе дал дяденька полицейский, — снова начал канючить один из малышей.

— Полицейский! — эхом отозвалась жена. — Ах, Джеймс, кто бы мог подумать, что ты станешь так себя вести! Я знаю, что ты не пьешь, что это стряслось с тобой? Пойди немного полежи. Давай я помогу тебе снять сюртук.

Она попыталась стянуть с полковника сюртук по моде принца Альберта, как она обычно и делала, но он вдруг ужасно рассердился и отскочил от нее, виляя задом.

— Ну-ка убери свои лапы, слышишь, ты, женщина? — закричал он. — У меня болит голова, и я отправляюсь на прогулку. И я вышвырну эту проклятую штуковину, даже если мне из-за этого придется дошагать до Северного полюса.

Жена полковника скорбно кивала головой, глядя, как тот подходил к воротам.

— Явно, он переработался, — пожалела она его. — Может, на самом деле прогулка ему пойдет на пользу.

Полковник миновал несколько кварталов, высматривая удобное место, где можно было бы избавиться от бутылки. Но, как назло, вокруг на улицах было полно народу, ему казалось, что кто-то обязательно подозрительно смотрит на него.

По дороге ему навстречу попались два или три приятеля, они тоже глядели на него с любопытством. Лицо у него покраснело, цилиндр съехал на затылок, а в глазах горели сумасбродные огоньки. Некоторые даже не стали заговаривать с ним, и полковник только горько смеялся по этому поводу. Он уже приходил в отчаяние. Когда находил пустырь, то останавливался и напряженно смотрел по сторонам, чтобы убедиться, что наконец на горизонте чисто и он может вытащить бутылку из заднего кармана и зашвырнуть ее подальше. Но люди наблюдали за ним из окон, а два или три уличные мальчишки увязались за ним, следуя по пятам.

Полковник, повернувшись к ним, крепко отругал их, а они в карман за словом не полезли:

— Вы только посмотрите на этого дяденьку, который выискивает местечко, где бы ему прилечь. Почему бы вам, мистер, не отправиться в каталажку, чтобы там проспаться?

Полковнику все же удалось обмануть нахальных мальчишек, оторваться от них, и настроение его сразу улучшилось, когда он увидел перед собой пустырь, заросший такой высокой травой, которая доставала ему чуть ли не до плеч.

Вот оно, то заветное место, где он наконец избавится от бутылки. Правда, священник его церкви жил с той стороны пустыря, но он ничего не мог видеть из своих окон из-за таких высоких сорняков.

Полковник, виновато озираясь, никого не замечая, пошел по тропинке, идущей через сорняки. Когда он дошел до середины пустыря, где сорная трава была еще выше, то остановился, вытащил фляжку из кармана. Посмотрел на бутылку, невесело улыбнулся и громко сказал:

— Ну, сколько же беспокойств ты мне причинила, теперь все вокруг только и говорят обо мне.

Он уже хотел размахнуться и забросить подальше злосчастную бутылку, когда вдруг услыхал какой-то шум и, подняв голову, увидал перед собой священника, который стоял на тропинке, выпучив на него испуганные глаза:

— Дорогой мой полковник, — сказал священнослужитель, — вы меня огорчаете без всякой меры. Никогда не предполагал, что вы пьете. Мне действительно как-то неловко видеть вас здесь в таком состоянии.

Ну, теперь полковник так рассердился, что утратил самообладание.

— Плевать мне на то, что вы предполагаете, — заорал он. — Да я пьян в стельку, и мне наплевать, что кто-то это видит. Я всегда, постоянно пьян. За последние две недели я высосал пятнадцать тысяч галлонов виски. Я становлюсь таким отвратительным пьяным мужланом каждое воскресенье в это время.

Он швырнул фляжку в священника, и бутылка, стукнув того по голове возле уха, разбилась на двадцать осколков. Священник, громко завопив, бросился со всех ног к дому.

Полковник, собрав кучу камней, укрылся в высоких сорняках, исполненный решимости оказывать сопротивление всему городу до тех пор, покуда у него хватит боеприпасов. Такое его поразительное невезение свело его с ума.

Час спустя конные полицейские пробрались через заросли, и полковник им сдался. Он к этому времени уже достаточно остыл, пришел в себя и мог все членораздельно объяснить, а так как он всегда имел репутацию человека непьющего, дисциплинированного, спокойного гражданина, то ему разрешили вернуться домой.

Но теперь ничто, никакая сила, не заставит его прикоснуться к бутылке, полной или пустой.

Странный тип

Перевод Л. Каневского.