Ещё раз О. Генри

— !!!! — вопит он. — Вы только послушайте, что это такое. Это — срочная телеграмма с материалом от сельского корреспондента, вот что в ней говорится: «Сюда пришла весна. Птички весело поют на деревьях. Персиковые деревца в полном цвету. Погода значительно улучшилась. Фермеры не теряют надежды на хороший урожай фруктов, который, несомненно, будет собран, если только нагрянувшие заморозки не повредят почек».

— ! — восклицает снова ночной редактор, но ему явно не хватает словарного запаса, чтобы выразить чувства, он перекусывает пополам сигару и садится на место.

Какой-то человек в сюртуке, с массивной тростью, подпрыгивая, входит в комнату и пододвигает стул к столу ночного редактора.

— Знаете, когда я был с Ли в Виргинской долине, — начинает он…

— Простите, — перебивает его редактор, — но сейчас же вы не с ним.

Визитер печально вздыхает, стреляет у него сигару со спичкой и перемещается в другом направлении в поисках более чувствительных ушей, которые будут воспринимать его рассказ более снисходительно.

Ближе к двум главный редактор и его заместители заканчивают работу, редактор по транспорту ставит дату, и все дружной толпой уходят, оставляя на посту ночного редактора, который будет здесь торчать до упора.

В наборном цеху наборщики трудятся с семи вечера, их пальцы бегают по ящичкам с шрифтами так проворно, словно с десяток Падеревских прикасаются к клавишам фортепиано. Они заканчивают работу около 3.30 утра. Как только ночной редактор уходит, прибывает новая армия. Эти люди встают с постели в два или три часа утра. Клерки из отдела распространения готовят газеты к отправке на почты небольших городов, мальчишки-разносчики толпятся в коридоре, ожидая свой товар, а за стенами редакции уже слышны первые слабые звуки наступающего дня.

По темным улицам гремят колеса. Молочник уже на ногах, а мясник со своей тележкой толкает ее по знакомому маршруту. Полицейские уже не столь бдительны, а вокруг кофейных павильонов собирается все больше ночных работников, которые заходят в них, чтобы выпить чашечку кофе по дороге домой.

Еще пять часов до того, как моя дама проснется в своем будуаре, сотни ее рабов уже готовы к услужению. Когда в десять утра она усаживается за свой столик для завтрака после соответствующего продолжительного утреннего туалета, то не думает о своих верных вассалах, которые трудились не покладая рук всю ночь, чтобы приготовить ей приличный завтрак. За несколько миль от ее дома молочник со своими помощниками встают в два часа ночи, чтобы надоить молока для ее утреннего чая, пекарь за несколько часов до этого печет для нее булочки и тосты, а газета, которую она лениво просматривает, — это двадцатичетырехчасовой беспрерывный труд самых мозговитых, самых интеллигентных, самых ученых и очаровательных людей в мире.

Ночной редактор останавливается, может, для того, чтобы проглотить легкий завтрак у стойки и несколько минут поболтать с ночными работниками, с которыми он там общается. Потом устало бредет домой, встречает какого-то гражданина, который по каким-то причинам поднялся в столь для него безбожно ранний утренний час.

— Доброе утро, — здоровается с ним гражданин. — Что это вы делаете здесь в столь ранний час?

— Ах, и не спрашивайте, — отвечает ночной редактор, — мы, газетчики, должны рано вставать, чтобы выпустить нашу газету к завтраку граждан.

— Да, да, конечно, — говорит гражданин, — а я совсем об этом и не думал!

Газетчики-поэты

Перевод Л. Каневского.

Журналисты-поэты — это, судя по всему, гибрид современности, когда скорость и адская спешка являются обязательными условиями любого успеха. Во всей стране вряд ли найдется первоклассная газета, в штате которой не оказался бы рифмоплет. Журналист — это одно, а поэт — нечто другое, во всяком случае так должно быть. Сочетание из двух, то есть человек, который выполняет работу обоих, скорее всего, это — союз противоположностей.

Журналист — хроникер преходящих впечатлений: он выхватывает из стремительного потока текущих событий то, что достойно внимания, записывает и, отметив свой материал печатью оригинальности, если таковая у него имеется, отсылает еще влажный номер в руки и к сердцам читающей публики, а сам уже бежит за свежей новостью. Он — настоящая машина, машина поразительной эффективности, которая перемалывает мякину миллиона событий за день и передает ценное зерно тем, кто без его помощи бродил бы бесцельно среди куч плевел.