Ещё ужастики. Десять историй ужаса

— О, Дженни, — обратилась ко мне мама, — разве это не чудесно звучит? Поедем в сентябре, на уикенд.

И вот мы здесь. В гостинице «Сосновая Гора». Единственные гости.

— Все места наши! — ликовал папа, выгружая багаж из автомобиля.

— Мы здесь будем единственной семьей! — сказала мама, записываясь в книгу регистрации. Она одарила мистера Басса, владельца гостиницы, самой очаровательной из своих улыбок.

Мистер Басс что-то пробурчал. Он походил на Франкенштейна, только кожа не зеленая.

Его сын, Тайлер, которому было, как и мне, двенадцать, помог папе донести наши удочки. Я чуть не подавилась, когда впервые увидела Тайлера. Уж больно он смахивал на золотую рыбку. У него были огненно-рыжие волосы, выпученные голубовато-серые глаза, а кожа такая тонкая, что все вены просвечивали.

Вскоре мне представилась возможность полюбоваться и миссис Басс, вернее, ее спиной. Она сидела неподвижно, как тюк с тряпьем, уставившись в телевизор.

Единственным, кто здесь выглядел нормально, был Бандюга, золотистый лабрадор-ретривер Бассов. Едва увидев меня, он сразу уткнулся теплым носом мне в ладонь.

— Ты хороший мальчик. Ты же хороший мальчик? — сказала я, нагнувшись его погладить.

— После августа здесь нечасто бывают гости, — мрачно произнес мистер Басс и вручил папе ключ от номера. — Слишком холодно.

Папа усмехнулся:

— Все как мы любим!

— Точно, — поддакнула мама. — Мы обожаем горный воздух.

Мистер Басс провел нас по длинному узкому коридору в наши номера. Единственная грязная лампочка свисала с потолка, отбрасывая на стены жутковатые отсветы.

— Прошу сюда, — сказал мистер Басс, когда мы достигли конца коридора, и отпер дверь в два смежных номера. Первый из них был обит грубо выделанными сосновыми панелями, шаткая кровать была завалена колючими шерстяными одеялами, а на полу валялся плетеный коврик.

Через комнату, возле раздолбанного старого комода, я увидела маленькое мутное окошко. Напротив комода находилась зеленая дверь, ведущая прямо на улицу.

Запах в комнате живо напомнил мне аромат моих носков после физкультуры.

Я пересекла комнату и заглянула во вторую. Она выглядела точно так же, как и первая.

Я подошла к зеленой двери, распахнула ее и выглянула наружу. Там царила кромешная темнота. Я почти ничего не могла разглядеть — только крыльцо и деревья за ним. Дюжины и дюжины деревьев.

— Пора закрывать! — рявкнул мистер Басс. Я подскочила. Я не видела, как он вошел.

Я отпрянула с его пути, и он поспешно захлопнул дверь. Потом запер. Затем рывком опустил тяжелые деревянные жалюзи на моем окне и также их запер.

— Что вы делаете? — спросила я.

— Запираю, — ответил он.

— Прошу прощения, мистер Басс, — произнесла я как можно вежливее, — но я предпочитаю спать с открытыми окнами.

Мистер Басс сурово посмотрел на меня.

— По ночам здесь слишком холодно, — сказал он ровным, безжизненным голосом. — Или ты хочешь подхватить насморк?

— Нет, наверное, — ответила я. Я заглянула в комнату мамы и папы. Их окно также было закрыто жалюзи.

Когда мистер Басс ушел, я распаковала чемодан с одеждой. Хозяин гостиницы оказался прав: здесь действительно было холодно. В постель я забралась не раньше, чем надела две пары носков, толстые спортивные брюки и свитер поверх футболки.

Я натянула одеяло до подбородка и еще раз окинула взглядом комнату. Телевизора не было. Как это похоже на родителей: найти единственную в мире гостиницу без телевизора!

Следующий час или около того я провела за чтением. Потом через смежную дверь пожелала маме с папой доброй ночи.

— Спи крепко, Дженни! — крикнула в ответ мама. — Увидимся утром!

Наверное, я здорово устала. Потому что немедленно провалилась в сон. Но все время просыпалась. Никак не могла устроиться поудобнее. И вот, когда я в десятый раз за ночь взбивала подушку, я услышала голос, окликнувший меня по имени.

Нет. Быть не может. Середина ночи. Я положила голову на подушку и закрыла глаза.

— Дже-ни.

Вот! Опять! Я слышала! Может, это мама и папа? Но голос не походил ни на мамин, ни на папин. Слишком низкий и хриплый.

Я села в темноте, зябко поеживаясь. Жалюзи громыхали на сильном ветру.

— Джен-ни.

— Это ты, папа? — меня затрясло. Никто не ответил. Я знала, что это не папа. Голос доносился не из его комнаты. Он доносился снаружи. С крыльца.

— Джен-ни! — взывал он. — Здесь так холодно!

Сердце стучало, как молоток. Что же мне делать? Я выбралась из постели и подошла к зеленой двери. Прижалась к ней ухом.

— Кто здесь? — сипло спросила я.

Нет ответа.

Я стрелой метнулась обратно к постели, забралась под одеяло и натянула его до самых ушей. И ждала.

— Дженни! Дженни! — мои глаза распахнулись. Сквозь жалюзи лился солнечный свет. Должно быть, я все-таки уснула.

— Пора вставать! — прощебетала мама, стоя в дверях. — Хорошо спалось?

— Э, я замерзла, — промямлила я. — А ты как спала?

— Как убитая! — жизнерадостно пропела мама. — Обожаю этот свежий горный воздух.

Неужели прошлой ночью я действительно слышала чей-то голос? Скорее всего, это был сон. Всего-навсего дурной сон.

После завтрака мама с папой решили совершить восхождение на Пик Дьявола.