Ещё вчера…

Скандал и неприятности были огромные. От исключения из школы нас, наверное, спасла невероятная глупость содеянного, а так же отсутствие мест содержания малолетних преступников… Класс отнесся к нам сочувственно и весело, особенно вспоминая сцену, как нас с Лазарем в учительской отмывали керосином. Даже мама, пережив все неприятности, и выскоблив и побелив наши грехи, не могла без смеха вспоминать о нашем "фиаске" и керосиновом очищении. Только Тамила с уважением смотрела на меня как на героя-партизана…

Чему нас учат семья и школа?

Итак – школьно-колхозная революция не состоялась, из школы нас не выгнали, и надо было продолжать учебу вместо производительного труда на колхозных полях. "Правильные" учителя учили нас как надо, поэтому не запомнились. Расскажу об оригинальных. Историю преподавал Мычкин, длинный худой, с чеховской бородкой учитель из Ленинграда. За три месяца учебы мы усвоили с ним всего-навсего три страницы учебника. Зато я помню сведения из них почти дословно до сих пор. "Царский сын Будда удалился в пустыню и после многих лет раздумий и размышлений пришел к выводу, что высшее в мире блаженство – полный покой, бездействие, погружение в мысль и созерцание – НИРВАНА". Еще одна важная информация, записанная на белой обложке моей "тетради" – учебника по рентгенографии животных: "В 1242 году при городе Лас Навас де Толоса состоялась битва испанских кортесов (?) с маврами". Мычкин носился между партами и, потрясая бородой, заставлял каждого записывать и повторять без конца эти бесценные сведения. Что дальше стало с Буддой и чем окончилась битва при Лас Навас де Толосе – осталось для нас величайшей тайной, как впрочем и вся История. Разозленный нашей тупостью и ленью, Мычкин даже слегка поколачивал своих учеников со словами: "Проснись, олух!". Однажды, когда в классе было особенно холодно, Мычкин скомандовал для сугрева: "Бокс, ряд на ряд!". При этом он сам ввязался в этот "сугрев", достаточно больно пиная своих питомцев. Неожиданно оба ряда объединились и от души воздали своему наставнику, действительно согревшись от удовольствия… Популярная частушка тех лет: "Мычкин, Мычкин, – дурная голова! Если "плохо" ты поставишь, мы убьем тебя!".

Учитель немецкого языка Берин был во всем антиподом Мычкина. Маленький горбун, с огромной лысой головой, большими лопухами ушей и ртом от уха до уха. Ходил он в огромных, явно не своих, валенках, из-за чего его походка очень напоминала утиную. Шею он укутывал шарфом и никогда не снимал длинный, видавший виды, пиджак (подозреваю, что под ним ничего не было). Он был страшно близорук, очки где-то потерял. Возможно, поэтому на его лице всегда блуждала какая-то детская беспомощная улыбка… По сравнению с другими учителями, он находился в заведомо худших условиях: наша вольница не желала учить язык врага, с которым воевали (народный герой Штирлиц, в совершенстве владеющий языком врага, в 1942 году еще не пользовался всеобщей известностью). Берин, по-видимому, тоже в совершенстве знал этот язык и любил его. Наскоро проскочив алфавит и "Анна унд Марта баден" из учебника, он начал учить нас, темных болванов, настоящему немецкому. Ему очень хотелось, чтобы его ученики также полюбили и знали язык Шиллера и Гете, надеясь увлечь нас, не принуждая. Прекрасный художник, Берин где-то изыскивал листы картона, на которых четким, иногда – готическим – шрифтом писал немецкие предложения в разных вариантах и пытался объяснить нам невеждам, чем и как отличается в разговорной речи давно прошедшее время от просто прошедшего, как строятся вопросительные предложения и другие премудрости. С упоением рассказывая все это у доски, он ничего, даже внимания, не требовал от орды, сидящей за партами. С нашей точки зрения, это был его существенный недостаток. Не вникая в науку, класс скучал, затем начал развлекаться в меру своих способностей. Туземный сорт тополя давал семена в виде зеленых шариков размером с горошину. Если набрать горошин в рот и выдувать их через трубочку из камыша, то летели они довольно далеко. Отдельные талантливые асы могли вести прицельный огонь очередями. Обычно на переменках разыгрывались дуэли и целые баталии. Большая голова Берина была идеальной целью для такой стрельбы. После первого попадания Берин смущенно улыбнулся и потер лысину. В дальнейшем стрельба велась залпами по команде "ПЛИ!". Учитель только умоляюще поднимал руки и говорил: "Не надо, ребята!", продолжая сеять разумное, доброе, вечное на твердолобую почву…