Ещё вчера…

Генерал: Скажите, вы можете начинать монтажные работы только после того, как строители вам сделают необходимую подготовку?

Суровцев: Так точно.

Г.: Значит, если по каким то причинам строители срывают сроки, то и вы вынужденно можете сорвать сроки?

С.: Никак нет.

Г.: Ну, как же. Ведь чтобы выполнить определенные объемы монтажных работ вам нужно время?

С.: Так точно.

Г.: Но если начало работ сдвигается не по вашей вине, то вы, срывая сроки, можете заявить командованию, что они сорваны не по вашей вине?

С.: Так точно. Никак нет.

(Разговор происходил сидя, но при каждом ответе Суровцев как бы принимал стойку "смирно" и щелкал каблуками. "Ты же целый полковник, руководитель многотысячной организации! – размышлял я. – Ну нельзя же до такой степени бояться генерал-лейтенанта, даже если он проверяющий!"

…Генерал делает попытку зайти с другого конца:

– Некоторые объекты по технологии требуют строительной отделки после окончания монтажных работ?

С.: Так точно!

Г.: Ну вот, строители жалуются, что они не могут выполнить отделку объекта, потому что не закончены монтажные работы. Но ведь они не закончены, потому что те же строители опоздали со сдачей объекта под монтаж?

С.: Никак нет.

(В таком духе беседа продолжается еще минут пять. Суровцев чеканит только ефрейторские "Никак нет", "Так точно", иногда – и то и другое).

Генерал: (откидываясь в изнеможении на спинку стула) Я вас не понимаю. Вы хотите что-нибудь добавить?

Суровцев: Никак нет, товарищ генерал! Разрешите быть свободным?

В приемной, хмуро оглядев начальников отделов, стоящих в очереди на собеседование с генералом, он тихо, спокойно и четко произносит:

– Предупреждаю. Если кто-нибудь из вас захочет поссорить меня со строителями – голову оторву.

Второй раз Суровцев удивил меня на "обмывании" моего высшего офицерского звания. В гостиничном уютном ресторане был снят отдельный кабинет и накрыт хороший стол человек на 15, из которых 2 человека были мои старые друзья Гена Солин и Боря Мокров. Все были полковники (некоторые – кап "разы"), все при эполетах. После традиционных ритуалов "омовения", Сергей Александрович без всякой натуги стал веселым, неистощимым на выдумки заводилой. Смеялись так, что к нам стали заглядывать из соседних залов: что за фестиваль смеха у моряков? (в парадной авиационной форме был только Гена Солин). Смех легко нейтрализовал некий "перепив", связанный с количеством и качеством тостов настоящего тамады…(Закуски мало не бывает. Бывает мало водки).

Погубили Суровцева, как водится на Руси, если не водка,? то "бабы". Его жена начала кампанию террора – личного и через политорганы, проведав о любовнице СА – милой женщине из отдела. Так УМР потеряло неплохого руководителя. Не знаю, вернула ли эта акция мужа обиженной женщине. (Некрасивых женщин не бывает. Бывает мало водки).

Второго "ругаемого" человека – своего главного инженера Владимира Ивановича Корякина, Суровцев беспощадно обрывал и зло высмеивал на всех планерках и совещаниях с участием множества людей. ВИ? главный инженер, мой непосредственный начальник – добродушный дядька, бывший сантехнический прораб с Дальнего Востока, которого перетащил за собой прежний начальник УМР Юрий Иванович Горбанев. Сам ЮИ был мягкий и добрый человек, с семьей которого были знакомы и мы с Эммой. Это к Юрию Ивановичу ходила на прием Эмма, чтобы "выбить" квартиру, в который мы сейчас живем. Позже мы вместе с женами оказались в одном санатории и познакомились поближе семьями. Вскоре, к глубокому сожалению, Юрий Иванович заболел раком и умер. Корякин остался без друга и начальника, а новый, Суровцев, его не жаловал, как мне сначала казалось, – по каким то личным причинам.

У меня к непосредственному начальнику – Владимиру Ивановичу Корякину отношение даже не двойственное: оно, как теперь говорят, – многовекторное. В повседневных (бытовых) условиях – он добряк, последнюю рубашку отдаст. Хлеба горбушку – и ту пополам. Он мой начальник – никаких проблем: просто – папа родной. Я для него – "Коля" везде: и на даче, и при эполетах.