Ещё вчера…

Но очень многое просто стёрлось с памяти. Возрастной синдром. Как в том анекдоте: помню, что зашёл в туалет, бумагу оторвал. Помню даже, что воду из бачка спустил, а вот брюки снять забыл (извините за грубость).Дай Бог не дожить до такого состояния.

От Валентины, жены А. Н. Размысловского

Здравствуйте, дорогие Коля и Эмма!

Спасибо за письмецо и за главу из твоего жизнеописания, Коля. Я его читала и вспоминала свой отъезд в начале войны (было это где-то числа 5 июля) из Коростеня в неизвестность. Хотя отправляли нас на пару недель, а как выяснилось на целых 4 года.

Первая наша остановка была под Сталинградом, потом в Астрахани, потом Карталы и конечная в г.Челкаре(Казахстан). Ваша семья добиралась в теплушке в тыл, а мы в теплушке добирались с Казахстана до Коростеня в апреле 1944г., после освобождения его от немцев. И долго ещё нам пришлось спасаться от бомбежек и налетов на Коростень, Киев, Малин. Каждый вечер в 11 часов мы уходили из домов на скалы или в бомбоубежище (если ожидались массированные налеты). Мне не раз хотелось описать наш путь туда, в тыл и обратно на Украину, но все то было недосуг, когда ушли на пенсию, занялись земледелием, – тоже недосуг. Писать рукописью, что-то не хочется. Может и надо было бы, чтобы об этом знали наши дети, внуки, правнуки. Ведь внуки нас видят такими, какими мы есть сейчас (постаревшие, пополневшие, подслеповатые, глуховатые).А нам ведь есть что вспомнить, жизнь была хоть и тяжелой, но интересной, ведь мы были молоды.

от Размысловского А. Н.

Ну вот настал и мой черед черкнуть тебе пару строк, Коля. Ты знаешь, я пришел к выводу, что мир действительно тесен. Так вот в 1976-м году мне пришлось полгода быть в командировке в том самом Челкаре, где Валя жила в период эвакуации. Посетил ту хозяйку, у которой они были на квартире. Было интересно пообщаться. Вале в 1942-м году (когда они туда приехали) шел всего 9-ый год. В 1976-м – 43-ий. Так вот та хозяйка спросила меня: "А в каком Валя сейчас классе?" Правда потом спохватилась и сама расхохоталась. В то время ей было уже 70. А как я туда попал? В то время я уже работал машинистом-инструктором. Это такая должность, которую все стараются (как бы это сказать) "приручить" что ли. В наших условиях – это прежде всего заманить в ресторан, напоить и т.п. От машиниста-инструктора много чего зависит. И очень многие люди, побывавшие на этой должности, спивались.

Так вот, в Казахстане на жел. дороге сложилась критическая ситуация по части состояния локомотивов. ЦК КПК дало установку на подготовку "национальных кадров". Т.е.стали усиленно готовить из вчерашних кочевников машинистов, ремонтников и пр. По мере ухода русских и прочих славян на пенсию их стали заменять казахами. В результате, через каких-то 5-6 лет железная дорога остановилась. ЦК КПСС надавил на МПС СССР, и те давай "метать икру". Не знаю по какой причине, но остановились на локомотивном депо Коростень. Поступила директива выделить ремонтные поезда. В каждом из них посылали 50-60 человек опытных ремонтников, а с ними, разумеется, начальника этого самого поезда. Так вот из-за того что я был непьющим машинистом-инструктором меня и назначили на эту должность. Пришлось учить разговорный казахский язык. Правда с этим проблем не было. Все местные русские хорошо владели казахским. К нам они заходили как бы "на огонек", находили в нас "родственные души". Местные казахи тоже повалили к нам "за правдой". Т.е. узнали, что у нас прямая связь с Москвой (с МПС) и давай жаловаться на Абдурахима (нач. депо), скажи мол министру то и то. Я конечно говорил, что обязательно скажу, но (к сожалению) связи с министром у меня лично не было. Был только начальник главного ремонтного управления МПС, которому мне приходилось каждый вечер отчитываться.

Был даже такой случай: на 7 ноября 1976 года нам Абдурахим с товарищами сделал "подарок". Написали на нас в МПС жалобу, что типа все отчеты ремонтного поезда липовые. Они тем заняты, что ежедневно пьянствуют, а не оздоравливают тепловозы. 9-го ноября нагрянула комиссия из МПС во главе с начальником локомотивного главка. На то время мы там уже два месяца работали. "Ну что ж, – говорю я товарищу генералу, – давайте сравним результаты нашей деятельности. У Абдурахима 280 рабочих, за это время они отремонтировали 1 локомотив. У меня (тогда) 42 ремонтника, восстановили 6 локомотивов."

"Мой генерал" как набросился на пасквилянта, смешал его с грязью. Меня приказал представить к поощрению отличившихся.

Вот таким образом я посетил временную обитель моей жены и понял, что тот, кто изрек афоризм о том что мир тесен, жутко прав.

От Валентины, жены А. Н. Размысловского