Еше раз по поводу мокрого снега

«А что это нам даст, — ну узнаем мы, допустим, что это Феликс Таубе и выслали их в какой-нибудь Свердловск, но как это поможет нам его записи расшифровать? — спросил Вадим.

«Таубе» — немецкая фамилия, может, код надо искать в немецком языке — высказала предположение Ксения Петровна.

— Ленка, а ты выяснила, кем они до революции были, эти Таубе, может, у них несметные богатства были, и этот Феликс пишет, где они эти фамильные драгоценности спрятали, — двадцатипятилетний Владимир, говоря это, сам выглядел пятнадцатилетним подростком.

— Да тут даже в архивах не надо преть. Напиши запрос в Википедию, и сразу выходит инфа и об инженере-путейце Таубе, и о баронессе фон Таубе, владелице зданий и отелей, словом, были среди Таубе очень даже состоятельные люди. Если, конечно, наш Феликс — из тех Таубе.

— И если вообще наш дневник написан этим самым Феликсом Таубе, — урезонила Ксения Петровна.

— И что еще можно сделать с этим шифром, я просто не знаю, — сказал Вадим. — Все эти известные способы кодирования всякие перестановки букв, согласных и гласных, атбаш там или код Цезаря и т. п. — все это я уже попробовал, ничего не получается. Ну попробую еще поиграть немецким алфавитом, как Ксения Петровна сказала, или там с французским еще повертеть-покрутить.

— Конечно, если Феликс, ну будем его так условно называть, использовал, как Штирлиц какую-то книгу для шифрования, то, не зная, какую именно, ничего не расшифруешь, — уже с оттенком безнадежности протянул Володя.

— Подождите, давайте еще внимательно посмотрим на те книги и тех авторов, которых он в первой части дневника упоминает, — предложила Ксения Петровна. — Попробуйте по этому пути пойти, Володя. Вдруг он взял, например, первую страницу в какой-то из названных книг в качестве ключа. Заменял там первую букву своего сообщения на первую букву в слове на странице и т. д.

— Ну да, если первую страницу, а если сто двадцать седьмую, например?

— Тогда, конечно, миссия не выполнима. Но попытка не пытка, — попробуем до конца использовать то, что мы можем использовать. И все же вряд ли наш условный Феликс был Исаевым-Штирлицем, здесь какой-то довольно простой ключ должен быть.

Договорившись созвониться через пару дней с ребятами, Ксения Петровна наконец направилась на встречу со своей спасительницей Людмилой. Встретившись у дверей библиотеки, они решили поговорить за обедом, а потом разойтись по своим делам.

Глава пятнадцатая

Людмила долго и участливо расспрашивала о визитах Ксении Петровны в полицию и следственный комитет, удивлялась тому, как быстро доблестные менты раскрыли убийство и, казалось, искренне радовалась за Ксению Петровну, которую не только не числят в подозреваемых, но и от свидетельских обязанностей практически уже освободили. Она сказала, что Ксения Петровна совершенно спокойно может продолжать жить на даче в Горелово сколько угодно, ну, по крайней мере до Нового года совершенно бесплатно, а, если ей совестно жить бесплатно, то может заплатить за месяц за отопление, воду и электричество. Пообещав на днях навестить Ксению в ее загородном уединении и показать свою статью о семейных отношениях, судьбой которой из вежливости поинтересовалась Ксения, Людмила откланялась, а Ксения направилась наконец в библиотеку, продолжать свои мирные бдения над журналами позапрошлого века, так неожиданно прерванные бурными событиями в детективном жанре, который Ксения любила, но, как оказалось, только вприглядку, а не в прикуску.

Несколько следующих дней прошло вполне мирно и даже скучновато. Каждый вечер возвращаясь на электричке в Горелово, Ксения думала о том, что в один прекрасный день ей надо бы добраться до конечного пункта назначения поезда — Гатчины, где она была последний раз чуть ли не четверть века назад. С тех пор, как ей говорили, и дворец и парк заметно похорошели. Погода правда не располагала к экскурсиям на свежем воздухе, но когда еще предоставится возможность…