Эшелон сумрака

Хорошего настроения не сбило даже новое, но предсказуемое отношение девушек ко мне: я вмиг стала для них невидимкой, будто я не замечала их злых взглядов исподлобья в те моменты, когда им казалось, что я не вижу. Слишком яркая перемена для тех, кто ещё вчера интересовался моей историей. Но даже так – я старалась не обращать на это внимания, сперва помогая поварихе мелкими поручениями, а после, стоя у небольшого окошечка в столовую, из которого доносился такой ярый шум голосов и смеха мужчин, что даже нежелающая мириться с моим присутствием Нюра жалась рядом со мной, лишь бы разглядеть всех повнимательнее.

На самом деле это были обычные крикливые солдаты, которые сидели и ели разносимую еду, шутили и смеялись так, будто за тяжёлыми окнами не полыхал рассвет, а они не поднялись с кроватей несколько минут назад.

– Офицеры там, – Нюра указала за отдельный столик с мужчинами более старшего возраста, – старые все.

Она скуксилась и вновь обратила своё внимание к обычным солдатам.

– Нюрка, а ну брысь! – зашипела на неё Веста, – не мешай Лушке работать! Я куда тебя поставила?

Девушка нехотя выпрямилась – окошко с двумя деревянными створками было почему-то на уровне пояса, обозленно и ревниво зыркнула на меня и вернулась к мойке тарелок.

Я же уставилась на яркий алый рассвет, который лично для меня был намного интереснее, чем все эти мужчины, их звания и красота с возрастом. Я мечтала сейчас сидеть напротив окна и видеть то, что было в какой-то мере непозволительно сейчас для меня.

– Лушка, не спи! – окликнула меня Веста, – пришла первая и уснёшь первая?

Я улыбнулась ей, кивнула, даже не расслышав первые слова, сказанные мне, и продолжила подавать еду для разносчиков. С ними сегодня всё было тоже интересно, потому что одним из них был унылый Джеки, увидевший у раздаточного окошка меня, а вторым… Уил, к сожалению полного имени я вспомнить не смогла. И если первый мне только с утра кивнул, то второй заговаривал со мной каждый раз, как подходил близко.

Его вопросы не были неприятными или же необычными, потому вскоре я поняла, что показаться злым вчера он успел мне скорее из-за усталости, или еще чего-нибудь, вроде света ламп. Он в какой-то мере был приятнее Джеки – не такой хмурый, но улыбчивый и жизнерадостный. Может не такой сообразительный, но простой и смешной.

Так мы доработали до самого обеда, проведя завтрак впятером в столовой для слуг, в которой были большие окна и много свежего воздуха, разносившего запах вкусной необычной каши и веселого смеха Нюры и Уила – они, кажется, нашли общий язык быстро, в отличие от вечно хмурой Шаги и ровно настроенного Джеки. С моих же губ не сползала довольная улыбка человека, жмурящегося под ярким солнцем неизведанных им самим земель.

А вот дальше случилось что-то совсем невероятное. Нет, до обеда всё было относительно спокойно, если не считать прерывистых слов Нюры к её новой подруге о том, насколько сильно ей понравился почему-то Джеки. Я к их разговорам прислушиваться не стала, думая о том, что утренняя подготовка не была настолько трудоемкой, как та, что мы делали сейчас: блюд в «Меню», как назвала его Веста, было больше пяти, из-за чего времени присесть или наоборот – разогнуть спину, у меня не оставалось.

Обед наступил резко – в солдатской столовой зашумели мужчины, разносчики начали свой забег, а мы неустанно передавать тарелки с едой. До того момента, пока в вагоне не наступила полная тишина, нарушаемая только ровным быстрым шагом и хлопком дверей с той, недоступной для нас стороны.

– Встать! – резкий и громкий приказ от человека, по шуму вскочившего первым.

Я собиралась было опуститься и взглянуть на того, кого приветствуют таким образом, однако Веста подошла ко мне и прижала палец к губам. А после закрыла свои глаза ладонью, как бы говоря мне… не смотреть.

Я медленно кивнула, не понимая к чему такой приказ, но продолжила так же молча подавать блюда, название которых шептали мужчины.

– Ваше превосходительство, – неожиданно чёткий и ровный голос, кажется, одного из офицеров, – вы приказали направить эшелон на северо-восток. Разведчики сообщили о поломке линии у Риордальского моста. Не будет ли это опасным?

Несколько секунд над в столовой тянулась завораживающая тишина, окончания которой ждали все присутствующие. Особенно я, потому что если это… хозяин поезда, то… может я смогу его даже увидеть?

– Не будет, Освальд. Мы отправляемся на диагностику и ремонт, – он кажется сделал глоток чего-то.

Нюра дёрнулась от переизбытка интереса, в то время как я была сдержаннее и осталась на месте. Но… голос у него был молодой. Лет двадцать, если я не ошибаюсь. Может чуть больше. Бархатистый, мелодичный и низкий. Красивый, будто он был у дорогого и хорошо одетого барда, певшего во дворце самого императора. Или… нет! Как у того, кто никогда во всей своей жизни не испытывал трудностей, болезней и ран.