Эшелоны жизни

— Он с нами… Это необычная история. Вячеслав Кугушев — потомок родовитых татарских князей, отец его провел молодость в походах на Коканд, Хиву, Бухару. Женившись, взял в приданое золотые прииски. У него тысячи десятин земли, несколько имений. Они находятся и тут, недалеко от Тамбова, и в Уфимской губернии… Отец — крупнейший землевладелец, а сын мечтает раздать эту землю крестьянам, верит, что наступит время господства свободы и разума. Отец мечтал о военной карьере для сына. Но в Петербурге, куда его отправил отец учиться, Вячеслав посещал социал-демократические кружки. Его дважды арестовывали. Первый раз вмешались влиятельные друзья отца, и дело замяли. После второго ареста Вячеславу пришлось отсидеть в тюрьме. Ему запретили государственную службу, выслали в имение отца. Тот решил поделить имущество, надеясь пробудить у сына чувства собственника, желая занять его хозяйством. Ничего из этого не вышло. Старый князь подсылал верных людей следить за сыном, был, так сказать, двойной надзор, Вячеслав еле освободился от опеки. Тогда отец стал грозить, что посадит Вячеслава в дом умалишенных, лишит его наследства.

— Зачем же такому человеку наследство? — спросил Цюрупа.

— Он мечтает крупную сумму денег отдать на революцию. Вот и не рвет окончательно с отцом, обещает исправиться.

— Но все-таки посещает тайные собрания?

— Как видите.

«Да, подобное бывает, — подумал Цюрупа. — Случались уже такие парадоксы. Ведь среди декабристов тоже были князья и дворяне. Правда, время тогда было другое. Сейчас-то главная сила революции — пролетариат. Но все-таки надо будет познакомиться с этим Кугушевым…»

Вечерело. Вокруг Цюрупы сгрудились организаторы сходки. Ждали его выступления. Он встал на пригорок.

— Товарищи! Меня послал Центральный Комитет Российской социал-демократической рабочей партии. Вы знаете, что начала выходить общерусская политическая газета «Искра». Вот один из ее последних номеров. — Цюрупа вынул из бокового кармана газету, развернул ее. — В нем опубликована статья товарища Ульянова о необходимости создания сильной марксистской партии рабочего класса… — Цюрупа подробно рассказывал об «Искре», призывал молодежь быть ее распространителями.

Вдруг раздались предупреждающие крики:

— Жандармы! Облава! Разбегайтесь! Скрывайтесь!

Кто-то схватил Цюрупу за руку, увлек в сторону, туда, где была тройка лошадей.

— Следуйте за мной! Вырвемся! — сказал ему незнакомый человек.

При слабом свете светившей из-за туч луны Цюрупа заметил его военную выправку, жесткий бобрик стрижки на непокрытой голове, лицо восточного типа, с узковатыми, чуть раскосыми глазами. Он был молод, строен, стремителен. «Князь Кугушев, — мелькнула догадка. — А не провокатор ли он?»

Но близко раздались свистки полицейских, участники сходки разбегались кто куда. Раздумывать было некогда.

Кугушев отвязал лошадей, вскочил в тарантас, крикнул:

— Да садитесь же! — и хлестнул лошадей, едва Цюрупа встал на подножку. Кони рванули, понеслись вскачь. Позади раздались крики: «Стой! Стой!» Были слышны выстрелы. Но уже через несколько минут тройка неслась по степной дороге, где не было жандармов, где слышался лишь свист ветра, погромыхиванье колес да глухой стук копыт.

Некоторое время они ехали молча, быстро удаляясь от Тамбова. Наконец Кугушев попридержал вожжи, лошади пошли тише.

— Вот послушал вас, и захотелось познакомиться поближе. А тут и случай представился, как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло, — начал он.

— Ну какое уж тут счастье. Спасибо, что выручили, — отозвался Цюрупа. — Значит, вы и есть князь Кугушев…

— Уже рассказали…

Убедившись, что погони нет, они разговорились. О России, о ее прошлом, настоящем и будущем, о новой, только что возникшей марксистской партии, которая должна вывести пролетариат страны на прямую, широкую дорогу, об удивительном его вожде Ульянове, о его трудах… Кугушев много читал. Он декламировал Пушкина, Некрасова.

Эта поездка казалась Цюрупе каким-то фантастическим, сказочным приключением. Странно все-таки. Вот ведь князь, очень богатый человек, наследник золотых приисков, поместий, а сидит рядом с ним, странствующим революционером, не имеющим лишнего гроша в кармане, ругает капиталистов, помещиков, ищет путей новой жизни…

Цюрупа вспомнил случай из своего детства. Он играл с сыном дворника, рассердился на него за что-то, крикнул: «Эй ты, подвальный житель!» Квартира дворника действительно находилась в сыром подвале. Мать услышала это, позвала: «Саша, иди-ка сюда». Когда он подошел, мать надавала ему шлепков, приговаривая: «Вот тебе за подвального жителя! Вот тебе, чтоб не заносился! Наш отец получает жалованья всего на шесть рублей больше дворника, так что ты с ним ровня!»

Этот урок Александр запомнил на всю жизнь. Дело не в том, кто как и где живет. Главное — что у человека на уме, как он относится к жизни…

Путники не заметили, как доехали до подворья крупного имения. Из дома выбежал человек, сказал, принимая лошадей:

— А мы тут заждались, ваше сиятельство.

Слово «сиятельство» покоробило Александра Дмитриевича. «Может, западня?» — подумал он.