Эшенден, или Британский агент

Он восхищался человеческой добротой, однако зло не вызывало у него возмущения. Его иногда считали бессердечным, потому что он чаще относился к людям с интересом, чем с симпатией; у тех немногих, к кому Эшенден все же был привязан, он с одинаковой ясностью видел и достоинства, и недостатки. Когда какой-нибудь человек вызывал у него теплые чувства, это происходило вовсе не потому, что он не замечал его слабостей, — он просто не имел ничего против них, принимал эти слабости, понимающе пожимая плечами; это происходило вовсе не потому, что он приписывал этому человеку совершенства, которыми тот не обладал, — коль скоро он судил о своих друзьях здраво, они никогда его не разочаровывали, а потому он редко терял друзей. Он ни от кого не требовал большего, чем тот мог дать. Вот почему чету Кейпор Эшенден имел возможность и впредь изучать беспристрастно, без предрассудков. Миссис Кейпор представлялась ему натурой более цельной, чем ее супруг, а потому более понятной. Она, безусловно, ненавидела Эшендена; несмотря на то что ей по необходимости приходилось быть с ним корректной, отвращение ее было столь велико, что временами она, не сдержавшись, позволяла себе резкие выражения в его адрес, была даже откровенно груба, и Эшенден сознавал, что, если дать ей волю, она бы убила его без малейших угрызений совести. Однако по тому, как Кейпор стиснул ей плечо своей пухлой рукой, по тому, как у нее непроизвольно задрожали губы, Эшенден догадался, что эту невзрачную женщину и этого хитрого толстяка связывает глубокое и искреннее чувство. Эшенден стал перебирать в памяти наблюдения, которые сделал за последние несколько дней, припоминать мелочи, на которые обратил внимание, но значения им не придал, и в результате пришел к выводу, что миссис Кейпор любит своего мужа, так как обладает более сильным характером, чем он, и чувствует его зависимость от себя. Она любила его за то, что он восхищался ею, — ведь до встречи с ним эта коренастая некрасивая женщина, скучная, добропорядочная и начисто лишенная чувства юмора, едва ли вызывала восхищение у мужчин. Она любила его громкий смех, его шумные шутки; его постоянно приподнятое настроение разгоняло ее ленивую кровь; он был для нее чем-то вроде большого проказливого мальчугана — и таким останется навсегда; она ощущала себя его матерью. Это она сделала его таким, каким он стал; он был ее единственным мужчиной, а она — его единственной женщиной, и она любила его, несмотря на его слабость (в чем она, человек разумный, всегда отдавала себе отчет), она любила его, ach, was,[34] как Изольда любила Тристана. А тут еще шпионаж! Даже Эшенден, при всей своей терпимости к человеческим слабостям, не мог не сознавать, что предавать родину за деньги — не самый приличный поступок. Она, конечно же, была в курсе дела; больше того, очень возможно, Кейпора завербовали именно благодаря ей — он бы никогда не стал шпионом, если бы она его не подбила. Но ведь она любила его, она была честная и прямая женщина. По какому же дьявольскому наущению она уговорила себя заставить мужа взяться за столь низкое и бессовестное занятие? И пытаясь представить, чем она при этом руководствовалась, Эшенден окончательно заблудился в лабиринте догадок и предположений.

Другое дело — Грантли Кейпор. В нем было, прямо скажем, немного черт, которые бы вызывали восхищение, но в этот момент Эшенден не искал объект для восхищения. Вместе с тем в этом пошлом шутнике и проходимце было немало странного и неожиданного. Эшенден с интересом наблюдал, как этот шпион, предатель незаметно, исподволь пытается оплести его своими сетями.

Через пару дней после первого урока, когда обед кончился и жена Кейпора поднялась наверх, Кейпор, увидев сидящего в холле Эшендена, грузно плюхнулся на стул рядом с ним. К нему подбежал верный Фриц и уткнул длинную морду с черным носом хозяину в колени.

— Абсолютно безмозглое создание, — сказал Кейпор, — зато сердце из чистого золота. Посмотрите-ка на эти розовые глазки. Вы что-нибудь глупее видали? А морда какая уродливая? При этом — бездна обаяния!

— Давно он у вас? — спросил Эшенден.

— Я приобрел его в 1914 году, перед самой войной. Кстати, что вы скажете о последних событиях? С женой, сами понимаете, я о войне стараюсь не говорить, но вы себе не представляете, как я рад повстречать соотечественника, с которым можно наконец потолковать по душам!

Он протянул Эшендену дешевую швейцарскую сигару, и тот, исключительно из чувства долга, закурил ее.

— Разумеется, у этих бошей нет никаких шансов, — сказал Кейпор. — Нет и не было. Я сразу сказал, что мы их побьем.

На этот раз он говорил серьезно, искренне, в доверительной манере, и Эшенден ответил то, что подобает отвечать в таких случаях.