Эшенден. На китайской ширме

– Нет, безобразно. В Англии она в основном выступала в провинции, в Лондоне у нее было всего несколько концертов. Больше десяти фунтов в неделю ей не платил никто. Чандра познакомился с ней в Берлине, в Тингель-тангеле – дешевый мюзик-холл, может, слышали? На континенте, насколько я понимаю, она танцевала главным образом для того, чтобы набить себе цену как проститутке.

– А как ей удалось в военное время добраться до Берлина?

– Несколько лет назад она вышла замуж за испанца – впрочем, думаю, они женаты до сих пор, хотя вместе и не живут, – поэтому путешествовала она с испанским паспортом. По всей вероятности, Чандра совершенно покорил ее сердце. – Р. снова достал фотографию индийца и внимательно на нее посмотрел: – И что она нашла в этом желтокожем? Маленький, жирный… Господи, как эти индийцы быстро толстеют! В общем, факт остается фактом: она влюбилась в него по уши, как и он в нее. У меня ведь и ее письма есть – копии, разумеется: оригиналы хранятся у него – наверняка тоже перевязаны ленточкой, только розовой. Она безумно в него влюблена. Я, конечно, не литератор, но и я могу отличить глубокое чувство от показного – впрочем, вы эти письма тоже прочтете и скажете мне свое мнение. А еще говорят, что не бывает любви с первого взгляда!

Р. криво улыбнулся. Сегодня утром он определенно находился в сносном расположении духа.

– А как к вам попали все эти письма?

– Как попали? Догадайтесь сами. Из-за того, что Джулия Лаццари по национальности итальянка, ее в конце концов из Германии выдворили. Вывезли на голландскую границу, а поскольку у нее был ангажемент в Англии, ей поставили английскую визу и… – Р. проверил, порывшись в бумагах, дату, – …и двадцать четвертого октября прошлого года она отплыла из Роттердама в Харвич. После этого она танцевала в Лондоне, Бирмингеме, Портсмуте, других городах… А две недели назад ее арестовали в Гулле.

– За что?

– За шпионаж. Когда ее перевели в Лондон, я сам ездил к ней в тюрьму Холлоуэй.

Эшенден и Р. с минуту молча смотрели друг на друга – возможно, каждый пытался прочесть мысли другого, Эшенден силился понять, что в рассказе Р. правда, а что ложь, а Р., в свою очередь, прикидывал, что Эшендену говорить можно, а чего нельзя.

– Как вы догадались, что она шпионка?

– Мне показалось странным, что сначала немцы разрешают ей в течение нескольких недель преспокойно танцевать в Берлине, а потом без всякого повода выдворяют из страны. Согласитесь, очень похоже на засылку шпиона. Кроме того, танцовщица, которая, кстати, не отличается особой моральной устойчивостью, имеет прекрасную возможность добывать информацию, за которую в Берлине денег бы не пожалели. Тогда я решил не препятствовать ее въезду в Англию и посмотреть, как она будет себя вести. Мои люди не спускали с нее глаз, и вскоре выяснилось, что она посылает в Голландию не меньше двух-трех писем в неделю и столько же получает в ответ. Ее письма написаны на причудливой смеси французского, немецкого и английского языков (по-английски она говорит неважно, а по-французски – очень хорошо), а ответные – исключительно на английском, на чересчур правильном английском языке – настоящий англичанин никогда не выражается таким цветистым и высокопарным слогом. Я задумался, кто бы их мог написать; на первый взгляд это были самые обыкновенные любовные послания, но мне они показались довольно любопытными. Было очевидно, что эти письма идут из Германии, а их автор – не англичанин, не француз и не немец. Но почему же тогда он писал по-английски? Лучше других европейских языков английским владеют люди с Востока, за исключением, правда, турок и египтян, – эти изъясняются по-французски. Стало быть, письма из Голландии скорее всего написаны либо японцем, либо индийцем, и в конце концов я пришел к выводу, что возлюбленный Джулии принадлежит к той самой шайке индийцев, которая обосновалась в Берлине и вредит нам изо всех сил. Что это был именно Чандра Лал, я понял, только когда нашлась его фотография.

– И как же его фотография попала вам в руки?

– Джулия с ней не расставалась, и, чтобы ее заполучить, пришлось как следует потрудиться. Фотография Лала хранилась у нее в шкатулке вместе с множеством других фотографий эстрадных певцов, клоунов и акробатов – вероятно, с таким расчетом, чтобы индийца можно было принять за какого-нибудь загримированного артиста мюзик-холла. Впоследствии, когда Джулию уже арестовали и спросили, чья это фотография, она ответила, что это подарок какого-то фокусника-индийца, а как его зовут, она понятия не имеет. Еще до ареста Джулией по моему приказу занялся один очень дельный парень, и ему показалось странным, что из всех имеющихся в шкатулке фотографий только эта была снята в Калькутте. Он обратил также внимание, что на обратной стороне снимка проставлен порядковый номер, его он списал, а саму фотографию, как вы догадываетесь, положил обратно в шкатулку.

– Простите за любопытство, а как этот ваш дельный парень вообще получил доступ к шкатулке?

Р. сверкнул глазами: