Эшвин (ЛП)

— Я не ненавижу людей. Этого нет в моей программе, помнишь?

Круз рассеянно потер ладонью по лицу.

— Вы же никогда не видели его во время войны, не считая самого последнего сражения. Во время битвы он… неуравновешенный. Наполовину безумный. Однажды он пришел ко мне и спросил, где вы были. Он хотел забрать вас в безопасное место и спрятать…

— Я знаю.

Она провела слишком много времени, пытаясь представить себе такое место. Сначала оно казалось наполненным всевозможными вещами, которые — Эшвин знал — ей хотелось бы иметь, позже — утилитарной тюрьмой, потому что, как выяснилось, он и вовсе не знал ее.

— Я выстрелил в него. Вот как сильно он испугал меня своим состоянием. В тот миг мне показалось, что я распрощаюсь с жизнью, поэтому я сказал ему… — Мужчина глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. — Я сказал ему, что страх приносит боль. И что если он попытается забрать вас куда-нибудь в таком эмоциональном состоянии, он причинит вам страдание.

Теперь она понимала сердитый поток самообвинений, скользящий в его словах. Если бы не Круз, возможно Эшвин и не решился бы ей признаться.

— Это не твоя вина. Ты можешь быть виноват только в том, что принимал на веру все сказанное.

— Вы до сих пор считаете, что все, что они говорили нам, неправда?

Это был откровенный вопрос, не так ли?

— Я хочу так думать, — призналась она. — Но в этом-то и заключается проблема. Я не уверена, действительно ли я считаю, что права, или мне просто очень нужно в это верить.

— В этом всегда было нелегко убедиться. — Круз откинулся на спинку стула. — Когда я оказался с Рейчел в первый раз, меня всего корежило изнутри. Все дерьмо, которое База и Эдем вдолбили мне о сексе… это была полная хрень. Я не хотел причинять ей боль, я просто не знал, как не причинить ей боль. И тем не менее, причинил — в этом моя вина. Я не хотел пугать Эшвина так сильно, но он ломанулся обратно на Базу и в течение шести месяцев подвергался рекалибровке. Я даже не знал, что смог так нагнать на него ужас. Именно в этом заключается моя вина.

Все было настолько безнадежно запутано, что она могла плутать в темноте вечность, пытаясь разобраться, что все это значит. Либо Эшвин совершил ошибку, которая никогда больше не повторится, и не из-за того, что ситуация была настолько уникальной, а потому, что он узнал об этом. Либо она провела последние несколько лет своей жизни в полном, абсолютном отрицании реальности.

Кора знала, какой вариант хотела бы предпочесть. Но не была уверена, может ли доверять себе дальше.

Возможно, она не должна, пока нет…

— Как насчет тебя? — спросила она. — Как ты думаешь: все, что они говорили тебе на Базе, было неправдой?

— Обо мне? Я знаю, что они были неправы. Об Эшвине? — Круз поднял обе руки. — Он бы первый сказал вам, что сделал эффективный, целесообразный выбор. Но если вы посмотрите на него… Он не знает, как заботиться о людях, но очень старается. Иногда мучаясь сам, иногда скрывая секреты. Иногда совершая государственную измену и занимаясь шпионажем. И даже зная это, я не могу сказать, что вы сможете его чему-то научить, Кора. Любой, кто возьмет это на себя, на всю жизнь не сможет застраховаться от случайной боли, какими бы благими ни были его намерения.

Об этом же самом она разговаривала с Мариселой и Дэл на следующий день после того, как получила свою татуировку. Старый вопрос. Однако она ни на грамм не приблизилась к ответу.

Но Кора начала думать, что на самом деле вопрос состоит не в том, причинит ли Эшвин ей боль или нет, а в том, что будет в промежутках между этим. Если этого того стоит. Если он того стоит.

И ответ всегда был «да».

«««§» ««

С наступлением темноты Эшвина, наконец, отпустил панический страх.

Ложь.

Это была ложь, но небольшая. Каждый час, проходящий в ожидании новостей о Коре, скручивал его мышцы от напряжения все сильнее. Хуже того, сплетни и слухи, казалось, распространялись здесь гораздо эффективнее, чем на Базе. Эшвин получил несколько сердитых взглядов от слуг, которые особо рьяно защищали Кору, но Всадники сплотились вокруг него с такой агрессивной уверенностью и непреклонной поддержкой, что он оказался не готов к этому.

Koрa помогла бы. Всего несколько минут, даже несколько секунд. Просто увидеть ее. Положить голову ей на колени, чтобы бы погладила его волосы и сотворила особую магию, облегчающую шквал эмоций, который пришел с сильными чувствами. Или не чувствами вообще.

Но Koрa была далеко, и Всадники не помогали.

Они пытались. Рейес предложил снова врезать ему, и изнурительный спарринг оставил Эшвину достаточно синяков. К сожалению, в его мозгу слишком сильна была сохраняющаяся ментальная связь между Корой и болью. То, что должно было приносить удовлетворение, только еще больше подталкивало его к краю.