Эскадра его высочества

— Я — другое дело. В силу ряда причин у меня нет выбора. У вас он теперь есть.

Молодые люди погрузились в молчание. Магда Андреевна принесла жаркое.

— Ну нет, — сказал Ждан, отрезая здоровенный кусище. — Повидать мурмазеев было бы неплохо. Но если я сбегу, что про меня Виталька Петроу подумает?

Он подумал сам и отрезал от здоровенного кусищи кусок поменьше.

— Да и «Поларштерн» покидать жалко. А ты как, Бурхан?

— Негоже джигитам убегать от опасности, которую не боятся женщины, — ответил эффенди с жутким джангарским акцентом.

Оба посмотрели на Кэйра.

Мэтр отложил вилку, поправил салфетку, вздохнул.

— Кто-то же должен присмотреть за презумпцией невиновности в этой дикой экспедиции.

— Так, — сказал Бурхан. — Франца можно не спрашивать.

— Э, Франц…

Вздохнули все трое.

— Ребята, — сказала Инджин. — Какие вы молодцы…

— Ру-уперт, — нежно позвал Бурхан.

— Да?

— А что, если б мы сейчас отказались? На сколько бы нас тогда засадили?

6. СТРАСТИ МУРОМСКИЕ

БУБУДУМЗЕЛУ ГОМОЯКУБО.

КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

Обрат Керсис!

Какие меры приняты против выхода в море эскадры Мак-Магона? Когда эта попытка может произойти? Что планируете делать в случае ее успеха? Сообщите мне через Глувилла.

Робер де Умбрин, эпикифор.

Сострадариум, июля 7 дня 839 года от Наказания

* * *

К половине десятого Стоеросов двор уже порядком обложили. Не так чтобы совсем уж сплошь, но это — пока. Толпа вокруг все росла да росла.

Жгли факелы, покуривали, деловито обсуждали с какого конца начинать, да где бочки с водой приготовить, чтоб на соседей огонь не перекинулся. Для верности еще и большую пожарную бадью с рыночной площади вернули. Все вроде для одного дела собрались. Но разговоры вели разные.

— Сбежал бы, дурак! И нам проще — кровь зря не пускать.

— Да и своей не умываться…

— Не, не сбежит. Свирипелый! И дружки у него под стать. Чай, не одного положат.

— Всех не одолеют. Кто ж против Заповедного выстоит?

— Никто.

— А жалко купчину.

— Да, такой забавник… С моста его турнули, а он — про сапоги… Сапоги, сапога, кричит, не прихватите!

— А во время драки Агафоний крестом его охаживал. Помнишь, Артамошка?

— Медным! Тут, брат, станешь свирипелым.

— Крестом — это против правил, спору нет. Только сам-то Свиристел чего?

— А чего?

— Да когда его сшиб, диакона то есть, ногами ведь пинать взялся.

— Ну, ногами — эдак совсем не годится, конечно.

— Лежачего!

— М-да. После такого навряд ли кому захочется идти к Свиристелке.

И вот это было общее мнение.

* * *

Однако ж захотелось.

В сумерках к воротам Стоеросовых хоромин бодрым шагом направились два человека. Оба были в иноземного фасона шляпах. И в плащах, оттопыренных шпагами.

Еще за ними семенил мужичок со втянутой в узкие плечи головкой, несоответственным пузцом и с письменным ящиком на боку.

Толпа заволновалась.

— Эй! Куды прете, шалые?!

— Смотрите, потом не выпустим!

— Во! Сбрякнулись…

— Вы чо? Поджаритесь в собственном соку!

Но пришлецы добрым предостережениям не вняли. Один из них решительно заколотил кулаком по воротам.

Во дворе Стоеросовом хрипло рявкнули знаменитые померанские цербертины. Рявкнули разок, рявкнули два, а потом замолкли, — ученые псины. Предупредили, мол, и хорош. Дальше уж сам соображай!

Прошка соображал недолго — снова затарабанил. Тут в щель просунулась крупнокалиберная пищаль.

— Нутко, не балуй, — доброжелательно посоветовали со двора. — Не время еще.

— Али не признаешь, Абросим? — спросил Прошка.

— Ты, чтоль, Прохор Петрович?

— Да вроде как я.

— Ну и ну! А чего пожаловал?

— А в гости.

— В гости? Сейчас?

— Ну да. Пока еще есть к кому. Отворяй. Праздник же!

— Праздник, как же, — проворчал Абросим. — Черт бы побрал такой праздник! А кто там с тобой?

Обенаус приподнял мокрую шляпу.

— Вот те на… — пробормотал Абросим. — Господин барон! Щас, погодите, псов уйму.

Через короткое время звякнули засовы.

— В самом деле — в гости? — изумлялся Абросим.

— А вот, — Прошка распахнул плащ и показал торчащие из карманов бутылки. — Что, примете?

— Убедительно. Ну, коли не боитесь… Хозяин, конечно, рад будет. Сидит один, сыч сычом, от Алены отбивается.

Прошка оглядел пустой двор.

— А где остальные?

— Бабы, да те, кто послабже, — все сбегли. Остальные спят.

— Спят? — удивился Обенаус. — В такое время?

— Ну да. До полуночи еще далековато, ваша милость. Самое время поспать. А то потом уж не поспишь, когда толпа хлынет.

— Это точно, — подтвердил Прошка.

— Все-таки мало я вас знаю, — признался посол. — Хоть и происхождение общее.

— Так и мы вас не лучше знаем, господин барон. И на кой черт границы устраивают? — посетовал Абросим, запирая калитку. — Жили бы лучше так, как земляне, прародители наши, поживали. Вместе, одним миром. Ан — нет, куда там! Поразбрелись все, отгородились.

— Да вот, без ссор не умеем, Абросим Махмудович. Одичали.