Эскадрильи летят за горизонт

Являюсь по предписанию и встречаю своего старого товарища Виктора Константиновича Покровского. Он заместитель командира полка. Узнаю, что могу полетать на Ту-2. А реактивные бомбардировщики вот-вот должны поступить на вооружение.

Через двенадцать дней, налетав на Ту-2 десять часов, я вернулся в академию. Там меня уже ждало назначение в часть.

С большим удовольствием и с пользой для общего дела мне привелось полетать и на реактивных самолетах, о которых мы когда-то мечтали. Сразу полюбился мне первенец бомбардировочной реактивной авиации маневренный, послушный в опытных руках Ил-28. Оборудованный сложнейшей техникой, он мог действовать днем и ночью, в любых метеорологических условиях.

В просторных кабинах тепло, видимость за стеклами хорошая. Масса приборов — пилотажных, навигационных, контролирующих, вспомогательных заполняют панели, приятно подсвечивая в полумраке мягким фосфоресцирующим светом. В кабинах штурмана и радиста гудят генераторы — проверяют аппаратуру. Но вот двигатели запущены, кабины загерметизированы, все, что положено, сделано, и самолет, плавно покачиваясь, катит на взлет. Пусть за стеклами кабин шумит непогода, нам она не страшна. На старте нас не задерживают, сразу разрешают взлет, хотя идет дождь и слаба видимость. Самолет уверенно бежит по бетонной дорожке, набирая скорость. Вот в последний раз чиркнули о землю колеса, и он в воздухе. Убираются шасси, закрылки. Чувствуется, как круто поднимается нос. Я откидываюсь на спинку сиденья и так, полулежа, наблюдаю за приборами. Все тихо, спокойно, лишь где-то за кабиной ревут могучие двигатели, поднимающие нашу махину все выше и выше. Стрелки высотомера бегут по кругу, отсчитывая сотни и тысячи метров подъема. Вот они показали тысячу, две, три тысячи, и наш Ил-28, как снаряд, выскакивает из облаков вверх.

Вырвавшись из сырого непроглядного мрака, мы с удовольствием щуримся от яркого солнца, оглядывая белоснежные [156] облака, раскинувшиеся на сотни километров, и бесконечный купол голубого неба. Чуть в стороне по поверхности облаков за нами движется радужное кольцо, в центре которого четко вырисовывается черный силуэт самолета. Красочное, непередаваемо красивое зрелище вызвано дифракцией света на каплях воды. Называется такое явление «Глория». Оно часто сопровождает машины за облаками.

Мы идем уже около часа. Земли не видно, но штурман прощупывает землю локатором и по характерным всплескам на экране определяет место самолета.

— Скоро цель, — говорит он.

Я связываюсь с полигоном. «Бомбометание» разрешают. Под нами все те же сплошные облака обширного циклона. Мы сбрасываем «бомбы» с одного захода. С земли передают; цель поражена.

Через час наш Ил-28 уже катит по мокрой бетонке аэродрома. На земле идет дождь, окрестности покрыты мглой. Как будто и не было совсем недавно солнца, голубого небосвода и белых бескрайних полей... Задача выполнена. Ночью тоже наши экипажи в любых условиях погоды «бомбят» цели свободно и точно. Молодые летчики вводятся в строй и успешно летают по сложным программам...

Жаль, что дорога, которая ведет человека по жизни, совсем не похожа на гладкую взлетную полосу аэродрома. Наверное, потому эта дорога время от времени преподносит нам такие огорчения и сюрпризы, которые потрясают все существо человека и выбивают его из привычной колеи.

Я был на аэродроме, готовился к ночным полетам, когда вдруг мне сообщили, что умерла моя жена.

Неожиданная потеря друга жизни ошеломила своей внезапностью. Память невольно вернула меня к прошлому.

Надежда Ивановна родилась на Украине, училась, работала, боролась, как все мы в те годы, с трудностями и уверенно шла по тропе новой жизни. Потом, создав семью; мы зашагали рука об руку, и никакая сила не свернула бы нас со светлой дороги к социализму.

И мне и ей пришлось сражаться с врагом.

Уже после войны жена рассказывала, как, спасаясь от фашистов, бежала с годовалой дочкой из Сталинграда на Украину, как в своем родном краю помогала партизанам бороться с оккупантами.

Однажды она «согласилась навести» карателей на партизан, указав лесную избушку, в которой соберутся на совещание командиры партизанских отрядов, действовавших в округе. [157]

Народные мстители, предупрежденные Надей, встретили карателей и полицаев пулями и гранатами. Но кто-то из врагов, оставшийся в живых после первых залпов, тяжело ранил Надю. Это роковое ранение, наверное, и явилось причиной ее безвременной смерти. Она прожила всего 32 года...

Прошло много лет. Во время очередного ночного полета на учебное бомбометание я почувствовал вдруг резкую боль в глазах и перестал видеть приборы, как когда-то уже случилось со мной в бою под Сталинградом.

— Далеко до полигона? — спросил я штурмана майора Михаила Тырышкина.

— Двадцать минут полета, пожалуй, будет.

— Возьми управление на себя и пока исправляй небольшие отклонения от курса.

— Есть! — весело отозвался штурман.

Минут через пять я снова стал видеть. Зрение постепенно приходило в норму. Полет мы закончили нормально, но я уже больше не летал ночью.