Эскапада

Зато Маласиз находился в гораздо лучшем состоянии. Харчевня, которая служила сборным пунктом разбойников, и в которую м-ль де Фреваль приехала для встречи с их главарем, оставалась почти такой же, как была когда-то. Повернувшись спиной к дороге, вдоль которой тянулась ее высокая мрачная стена, посетитель входил в нее все через ту же узкую дверь, порог которой некогда переступила Анна-Клавдия де Фреваль. Большая комната с низким потолком по-прежнему являла взору деревянные стены и лавки, истершиеся от долгого употребления. Маласиз сохранял еще свой характер разбойничьего притона, и трактирщик, подававший нам бутылку белого вина, отлично мог бы сойти за Верзилу Бенуа, Курносого, Забулдыгу или Кокильона. Впрочем, это был честнейший человек, и не его вина, что его харчевня имела вид мрачный и подозрительный. Кушанья вряд ли были там аппетитными, так что Пьер Давэн предложил мне отправиться позавтракать в Бурвуазэн.

Бурвуазэн показался мне большим местечком, не представляющим никакого интереса, но кухня Гостиницы Красного Льва вполне стоила сделанной нами остановки. За великолепным омлетом с почками, отбивными котлетами и чудесным шоколадным суфле мы немножко позабыли о разбойничьих похождениях атамана Столикого и эскападе м-ль Анны-Клавдии де Фреваль. Масса воспоминаний юности нахлынула на нас, и мы с удовольствием перебирали их. Мы продолжали обмениваться ими и в автомобиле в то время, как он катил по направлению к Высокому Пригорку. Там тоже, как и в От-Моте, нам пришлось всходить пешком, но мы были вознаграждены за потраченные усилия. Вид, открывавшийся оттуда, был действительно прекрасный: перелески, возделанные поля, широкая равнина. Вдали блестело болото Пурсод. Давэн указал мне точку на горизонте:

– – Эспиньоли…

К ним по-прежнему нужно было подъезжать по аллее, обсаженной деревьями, которая у Гранжет отделялась от дороги на Вернонс. Однако большие ворота и часть каменной ограды повалились, так что теперь посетитель входил прямо во двор. Направо, службы, переделанные в ферму, по-прежнему были обитаемы. Домашняя птица рылась в навозе. Лошадь, запряженная в тележку, постукивала копытом. Показалась женщина с ведрами в руках. В глубине двора возвышался замок или вернее его остов, ибо крыша его исчезла, а внутренние стены обвалились. Среди обломков можно было однако различить первые ступеньки большой лестницы. Сюда сложил Аркнэн безжизненное тело м-ль де Фреваль. Что касается садов, то от них не оставалось и следа; на месте их было картофельное поле. Я повернулся к Давэну:

– Кому принадлежат Эспиньоли?

При этом вопросе Пьер Давэн напустил на себя то, что я охотно назвал бы: вид чичероне. Я почувствовал, что сейчас начнутся обещанные разъяснения по поводу истории м-ль де Фреваль.

– Эспиньоли принадлежат маркизу де Морамбер. Морамберы выкупили их по возвращении из эмиграции, но после этого выкупа тут не было вбито ни одного гвоздя и ни разу не прошлась кисть маляра, и вот перед тобой результат такого способа сохранения старины. Лет тридцать тому назад крыша была сорвана ураганом, и это было началом конца. Что касается теперешнего маркиза, то на него нечего надеяться! Эспиньоли обречены.

Давэн безнадежно махнул рукой по направлению к шаткому фасаду, затем прибавил:

– Старый флигель сохранился лучше.

Это была правда. За исключением рухнувшей в пруд угловой башни, «старый флигель» остался почти нетронутым и был, пожалуй, даже пригоден для жилья. Комнаты стояли пустые, окна без стекол, паркеты прогнили, деревянная обшивка стен сорвана, но легко было отыскать комнату Гоготы Бишлон и ту, что занимала м-ль де Фреваль. Войдя в эту последнюю, Пьер Давэн схватил меня под руку: