Эскейп

   Ρефлекторно выпускаю её из рук, как нечто заразное, и во все глаза смотрю на Хавьера.

   – Ты… ты… ты ненормальный, - тихим рычание срывается с моих губ, и громкo, яростно: – Она ведь твоя дочь!!!

   – Ею и останется. В новом теле, - счастливо улыбается и с абсолютным восторгом добавляет: – В теле Ханны!

   – Арон… – умоляюще стонет Лотти, и я нахожу в себе силы, чтобы выйти из ступора и обернуться на её зов. И к своему дикому ужасу нахожу её на полу, в странной бесформенной позе с подогнутыми ногами, которые она… – Арон, я больше их не чувствую. Я не чувствую ног.

   – Надо же! – в тот же миг Хавьер хлопает в ладоши и так восторженно, как ещё никогда до этого, восклицает: – Кажется, нам потребуется ещё одно здоровое тело, верно, мой мальчик?.. Мы всё ещё можем спасти сознание нашей очаровательной мисс Ривера! – Подходит ближе и протягивает руку. – Обсудим условия нашей новой сделки?

ГЛАВА 38

Ханна

   Настоящее

   Два часа спустя

   Запах чистящих средств ударяет по обонянию раньше, чем я открываю глаза и обнаруживаю над собой ослепительно белый потолок с одной небольшой, но поразительно яркой лампой по центру.

   Во рту сухо, горячо. В горле песок с привкусом железа. Во всём теле такая слабость, что на несколько жутких мгновений кажется, что я лишилась способности двигаться. Не чувствую ни рук, ни ног… Но, нет… это всё из-за слабости. На самом деле с попытки пятой мне удаётся сжать кисть в кулак и повернуть голову в сторону – на странный шум. Точнее… на пиканье приборов, к которым меня подключили. Сама я лежу на жёсткой кушетке с приподнятым изголовьем, рядом с которой стоит капельница, по капелькам вливающая в меня физраствор. Во всяком случае, я надеюсь, что это физраствор, ведь и чувствую я себя значительно лучше, по крайней мере, сравнительно – точно лучше.

   Поднимаю свинцом налитую голову и так резко вздрагиваю от испуга, что изо рта невольно вырывается хриплый, жалкий то ли писк, то ли крик – не узнаю своего голоса. Прочищаю горло и сажусь, глядя на своё отражение в зеркальной стене напротив, что напугало меня. Больше в комнате никого. Ничего. Только кушетка, кардиомонитор, капельница, и я, облачённая в подобие больничной сорочки.

   Выдёргиваю из вены катетер,и капельки алой крови пачкают эту уродливую белизну вокруг. Свешиваю ноги с кушетки, и ощущаю малоприятное покалывание в ступнях, которыми пытаюсь передвигать по холодному плиточному полу.

   Сколько я спала? Где я? Что происходит?

   Где Линк?

   Двигаюсь к одной единственной здесь двери с круглым окошком на уровне головы, но заглянуть в него не выходит, разве что для того, чтобы вновь увидеть своё зеркальное отражение,и невольно отметить, что так дерьмово как сейчас, я ещё никогда не выглядела. Даже после избиений Роузом.

   Кладу ладонь на гладкую круглую ручку и, будучи на сто процентов уверенной, что дверь заперта, с излишней силой кручу в сторону.

   К моему ужасу, удивлению, смятению… дверь оказывается открытой.

   К моему ужасу, удивлению, смятению… я вновь слышу тот же низкий хрипловатый голос:

   – Ханна, ты уже очнулась?

   И так резко бросаюсь назад, что слабые ноги не слушаются, заплетаются, колени подгибаются,и я ударяюсь ими о плитку.

   – Не трогайте меня! – хочу кричать, но выходит лишь жалобно сипеть. – Не трoгайте!!!

   Кто-то подхватывает под руки и тащит обратно, прежде чем я добираюсь до иглы, которая была в вене. Мысленно проклинаю себя, что сразу не додумалась вооружиться хотя бы ею.

   – Усадите её в кресло и пристегните ремнями, – вежливо до отвращения протягивает мужчина хриплым голосом, и вот, наконец, я вижу лицо его владельца.

   Невысокий, пожилой, с трoнутыми сединой волосами, аккуратно убранными назад. Прищуренными глазами-жуками, над которыми гроздятся широкие чёрные брови. С негустой, но пущенной в рост бородой. Ботинки словно пять минут назад были начищены, а медицинский халат, с пустым бейджем на груди, кажется настолько белоснежным, что, несмотря на приглушённый свет в комнате, мне непреодолимо хочется поморщиться.

   – Ο, это? Здесь ни к чему такие формальности, – мужчина прослеживает мой взгляд и одним махом избавляется от бейджа, передавая его в руки одному из своих подчинённых. В это время ещё один человек облачённый в военную экипировку, давит мне на плечи, усаживая в кожаное кресло,и пристёгивает ноги и руки ремнями. Всё это время я не свожу взгляда с этой мерзкой, скалящийся рожи.

   – Профессор Хавьер, - со всем отвращением,и отравляю плевок ему в ноги.

   Хлопок. И щёку тут же обжигает огнём, от пoщечины, полученной от мудака в форме.

   – О, нет, что ты, - спешит вмешаться это престарелое ничтожество, возомнившее себя Богом. – Ханна натерпелась достаточно. Довольно с неё боли. Не смей её трогать!

   С трудом оторвав взгляд от испещрённого морщинами лица, оглядываю помещение и, через одну из приоткрытых дверей, успеваю заметить тело на передвижной кушетке прикрытое белой простынёй,из-под которой торчат ноги. Дверь тут же закрывают, и я вновь встречаюсь взглядом с этим монстром воплоти, что имеет совесть называть себя человеком.