Эсхато. Бешеные

Все эти воспоминания заставили Сашу похлопать по карману, для убеждения, что отцовский нож на месте. Она как можно скорее вытащила его из кармана, попыталась представить себе ситуацию, в которой зверь бросается на нее прямо сейчас, но все это она сделала медленно и неуклюже. Ладони все еще дрожали, и она почти не ощущала кожаную рукоять ножа.

Конечно, нож против нескольких волков это не дело, учитывая мое состояние, подумала Саша, но все лучше, чем ничего.

Она сильно пожалела, что до сих пор так и не научилась у своего лучшего друга Адама управляться с холодным оружием. Он умел мастерски вынимать нож из-за пояса, метко бросать в деревья так, что они в большинстве случаев всегда входили лезвием в дерево. Он делал это так легко и не напрягаясь, что Саша иногда думала, что он уже родился с таким талантом, но как только Саша говорила ему это он лишь смеялся.

– "Практика, Саш, сплошная практика. Не нужно здесь никакого таланта", – отвечал он всегда.

Прямо сейчас она чувствовала себя совершенно беспомощной без отцовского плеча рядом. Он всегда все делал сам, даже когда Саша проявляла какую-то инициативу, старался как можно реже подпускать ее к вещам которые так или иначе связаны с насилием или убийством.

Саше вспомнился тот самый кролик, которого отец прикончил несколько дней назад, а она стояла отвернувшись от этого как последняя трусиха.

Глупая, тупая идиотка.

Теперь отца рядом и при необходимости (а точнее, при желании выжить, детка) именно она должна будет «свернуть кролику шею». Но разве она сможет это сделать? Поднимутся ли руки? Она ненавидела себя за эту нерешительность и мягкотелость. Ненавидела себя за то, что в свои года она по-прежнему была маленьким ребенком, не способным взглянуть в глаза смерти.

В какой-то момент она даже хотела поругать покойного отца, за то что он так и не научил ее справляться с подобными трудностями. Она наверное так и сделала, если бы он не рассказал историю про ее маму и то как он дорожил единственным и теперь уже окончательно последним отпрыском семьи Леоновых. Алексей всегда был добрым человеком и не принимал насилие. Должно быть, его желание оттягивать момент, когда его единственная дочь прикончит своего первого зверя был вполне уместен. Он не хотел, чтобы Саша познала ужасы насилия так, как их познал он.

Она двинулась дальше, и по пути молила Бога, чтобы тот не столкнул ее с серыми, озлобленными монстрами, для встречи с которыми она была не слишком готова. Если Бог и существовал для Саши, то он ее услышал, и волки ей так и не встретились.

На протяжении всего дня за исключением утра, она не обедала, а лишь сделала пару глотков воды. Все это время она обдумывала свои мысли об отце, вспоминая его слова и наставления.

Разведение костра чтобы согреться, потребовало от нее невероятных усилий и выдержки. Нож, которым она обрезала можжевельник, не чувствовался; кресало при попытке ударить его о кремень, постоянно выскальзывало из-под пальцев. Понадобился почти час, чтобы наконец ощутить тепло костра на своих ладонях, которые побелели и словно бы Саше уже не принадлежали.

Той ночью ей приснился сон, где она совершенно голая стоит посреди ночного леса. Вокруг были только белоснежные сугробы, освещенные бледным светом луны. Затем сверху начали падать трупы, множество тел словно капли дождя падали вокруг нее и в каждом она узнавала знакомое лицо. Все они были жители ее деревни, и все они были мертвы. Это отчетливо виднелось в их безжизненных глазах, по их бледным трупам. Они напоминали мешки с камнями, с характерным звуком они падали в сугробы. Затем это прекратилось, и одно из тел вдруг ожило и встало.

Это был ее отец, и он держал в руках теплую одежду и медленно подходил к ней. Как только он подошел ближе, она отчетливо разглядела дорожки из крови под его глазами, которые становились все длиннее и длиннее.

– Саша, возьми это, – сказал он, протянув ей одежду.

Она взяла, ничего не ответив. Она не отрывала глаз от отца.

– Это согреет.

– Папа, у тебя кровь…

– Я знаю.

Пауза.

– Почему мы здесь? – спросила Саша.

– Так надо.

– Пошли со мной?

– Я не могу, они вот-вот очнутся.

– Кто очнется?

Алексей подошел к дочери и обнял ее.

– Я люблю тебя доченька, как же сильно я тебя люблю.

За спиной Алексея, в тех местах где падали тела Саша начала замечать движения. Тела прежних трупов начали двигаться, поднимая руки и головы, словно пробуждаясь от долгого сна.

– Не смей останавливаться, слышишь? Беги, что есть сил.

– Папа…

– Беги!

Саша видела, как у всех приближающихся лица были не живые, а мертвые, из глаз и ртов сочилась вязкая кровь. Медленно, покачиваясь они приближались, пока не оказались настолько близко, что Саша почти почувствовала их холодное дыхание. Именно тогда она проснулась, снова чувствуя, как утренний мороз пробирает ее до костей.

17. Станислав Фаррум