Эскиды

— Олэсь? — Эшора изумленно взглянула на свою подругу. — Эта сумасшедшая? Зачем она тебе?

— Да так, — отмахнулась было Кэрл, но тут же осторожно продолжила: — Дроен постоянно говорит, что чем больше знаешь о своем противнике, тем вероятнее возможность его победить.

— Тебе-то это зачем?

— А то тебе не понятно? Эшора! То, что ты мне сказала — это же просто бомба с часовым механизмом!!!! Олэсь, может и сумасшедшая… а может и нет! Сходи к ней! Вдруг она поможет пробраться туда! К нему! Понимаешь?.. Надо добить его. Тихо. Аккуратно. Неужели тебе самой это до сих пор в голову не пришло…

Девушка растеряно уставилась на картину. Может Кэрл и права, она не имеет права отрезать себя от мира, от семьи, от ребят сейчас, когда судьба их народа, их судьба висит на волоске. А Хранитель… Что Хранитель? Она его спасать себя не просила! И сама бы спасать его не стала!

* * *

Учитель Дроен быстро поднялся по низкому деревянному крыльцу и вошел в просторное помещение с огромными окнами высоко под потолком. Всего пару дней назад здесь стоял невообразимый гул. Не смотря на несколько напряженную обстановку на Ки'ко в связи с неоднозначным исходом поединка, жизнь всё же шла своим чередом, а Школа не только не утратила своего значения… пожалуй, даже наоборот… Дети… сотни детей…. Они ругались, дрались, играли, бегали, прыгали, сидели, забившись в угол, или прижимались к родителям, которые их то ругали, то успокаивали. Голоса сливались в одно вязкое и бесформенное гудение. Многоликая и безликая одновременно толпа. Раз в три года в школе собиралось свыше пяти сотен детей, жаждущих попасть к нему в обучение, стремящихся к лучшей доле, к героическим подвигам, к служению родине… и многим иным, более прозаическим благам. Все три года на имя учителя Дроена приходили письма от детей или их родителей. Поначалу Дроен сам читал все письма, но с годами росла популярность школы, росло и количество прошений, и вскоре это стало невозможным. Постепенно вошло в привычку доверять сие ответственное дело эскидам — старшему поколению его учеников, ибо сам он всего уже не успевал, оставляя для себя только этап отбора. Но именно он и являлся самым тяжелым. Сколько упреков ему пришлось выслушать вчера, сколько обвинений и обид прозвучало в этих стенах. И все ради того, чтобы отобрать около сотни детей. Лучших… Выбор был сделан. Ну а остальные, посылая всевозможные проклятья на его голову, разбрелись по другим школам, чтобы там доказывать там свою состоятельность.

Однако уже к концу первого года обучения эти мрачные серые стены покинет до трети всего набора, а еще через два года едва ли насчитается четверть от первоначального количества. И лишь немногие из них станут профессионалами с большой буквы.

Учитель уверенным движением выпрямил рядом стоящему мальчишке спину и заставил пошире расставить ноги, помогая принять правильную позицию. Что ж нагрузки здесь действительно велики. Сегодня с утра были лишь история и этикет, а теперь несколько часов физической подготовки… Отдохнут завтра… Точные науки полезны будут для ума.

Внимание Дроена привлек высокий рыжеволосый юноша в темно-синей, почти черной спортивной форме, только что вошедший в сумитэ. Статный и гибкий, он всегда привлекал к себе внимание. Приятное лицо, располагающее как взрослых, так и детей и изящные манеры, которые не изменили ему даже после многолетних изнурительных тренировок. Соун легким кивком поприветствовал учителя и ребят и прошел в дальний угол помещения на боевые ковры.

Младшекурсники, вытаращив глаза и задержав дыхание, смотрели на проходящего мимо эскида.

Дроен едва заметно улыбнулся, предоставляя им возможность полюбоваться одним из лучших своих учеников. К тому же не смотря на срыв занятия, этот опыт мог быть полезен. Пусть видят, к чему надо стремиться.

….Лучшие… Страшное слово… Именно им руководствовались роси, когда отбирали из его учеников, его детей, себе рабов. Это была великая честь — отправить своего воспитанника на Арену сражаться за независимость Ки'ко. Великое доверие. И Дроен принял его, прочувствовал каждой клеточкой своего тела, все свое внимание сконцентрировав на будущей воительнице. Рабы… так они называли тех, кто навсегда уходил за росями. Но страшнее неизвестности, было то, что уже дважды случалось с теми, чей поединщик проигрывал. Дважды Хранители не забирали свою дань, а демонстративно бросали их тела у входа на Арену. На ребятах не было ран, но словно сама жизнь покинула их в одно мгновенье.

Дроен очень хорошо помнил встречу с противником Эшоры на кануне поединка. Это был древний обычай. Неприкосновенное условие. Рось всегда лично выбирал свою дань.