Эскимосские сказки и мифы

Каждый день волки уходили на охоту, а Акана силы набирался, на сопки поднимаясь.

Много дней так прошло. Акана совсем уже вырос. Вот одни волк и говорит другому:

— Пожалуй, убьем и съедим теперь лосенка!

— Давай убьем! — согласился тот.

Но тут Акана сказал им:

— Подождите вы, успеете съесть меня, давайте лучше попробуем — кто сильнее да лучше бегает?

Побежал Акана. Погнались за ним волки. Акана на гору поднялся, с горы в долину спустился и вновь поднялся на другую гору, как делал каждый день раньше.

Гонялись, гонялись за ним волки, языки высунули, совсем из сил выбились, видят — не догнать им лося. Первый волк говорит:

— Этот Акана тощий оказался! Чего бегать за ним?

Второй отвечает ему:

— Конечно, пусть бегает, кому он нужен!

Акана остался жить.

Однажды зимой все звери собрались, чтобы испытать силу А капы. Подошел к Акане медведь и начал с ним бороться. Подхватил Акана его сильными рогами и подбросил кверху. После этого всех зверей побеждать стал.

Лежит однажды Акана, отдыхает, а бурые медведи увидели его, подошли. Но когда узнали, что это за лось, свернули тотчас в сторону, приговаривая:

— Это же сам Акана спящим притворился!

А Акана тем временем, может быть, и действительно спал.

Все. Конец.

24. Мышка (Пер. Меновщикова Г.А.) [29]

Пришла однажды мышка попить на середину озера. Для питья сделала дырочку. Напившись, села около дырочки. Здесь она решила отдохнуть.

Так вот отдыхая, приморозила свой хвост. И начала она петь, слезно плача:

Посреди озера примерзла я!
И теперь вот горько плачу!
Эх, горностаюшка, может быть, придет,
Как было бы хорошо!

Так она спела песню. Вдруг откуда-то горностай появился. Мышка сказала ему:

— Уйди, плохо пахнет от тебя! Горностай убежал. Мышка снова запела:

Посреди озера примерзла я!
И теперь вот горько плачу.
Эх, евражка, может быть, придет,
Как было бы хорошо!

И вдруг откуда-то евражка появилась. Мышка говорит ей:

— Уйди, длиннохвостая ты! Евражка убежала.

Снова запела мышка:

Посреди озера примерзла я!
И теперь вот горько плачу.
Эх, зайчишка, может быть, придет,
Как было бы хорошо!

И вдруг откуда-то заяц появился. Мышка говорит ему:

— Уходи, хвостишко твой маленький! Заяц убежал.

И еще запела мышка в последний раз:

Посреди озера примерзла я!
И теперь вот горько плачу.
Эх, медведь, может быть, придет,
Как было бы хорошо!

Перестала петь. Вдруг откуда-то медведь явился, к мышке подошел, лапой по ней ударил, хвост совсем оторвал, мышку без хвоста оставил.

Так медведь помог мышке. Все. Конец.

25. Две мышки (Пер. Меновщикова Г.А.) [30]

К домовым мышам пришла в гости полевая мышь-пеструшка. Домовая мышь неприветливо сказала гостье:

— Вот бегаешь без дела по камням все лето да попискиваешь. Только и знаешь, что под камни сухие листочки носить. Все вы — полевые мыши — бездельницы. Только на нас и надеетесь!

Полевая мышь-пеструшка стояла у входа землянки домовых мышей и от обиды моргала глазами. А муж хозяйки домовых мышей с важным видом лежал на нарах, скрестив свои тонкие ноги. А мышь-хозяйка гордо восседала посреди жилища на лежанке. Их дети и родственники пристроились прямо на полу землянки. Все с любопытством смотрели на полевую мышь.

Обиженная гостья сильно рассердилась на сварливую хозяйку, подскочила к ней и толкнула ее так, что хозяйка упала навзничь и заплакала. Лежа на полу, она закричала детям:

— Поднимите же меня!

Ее муж, продолжал лежать с важным видом на нарах, с усмешкой смотрел на поссорившихся женщин, а затем сказал другим мышам:

— Ох уж, как будто от мужа тумаки получила, плачет! Поднимите ее скорее!

А полевая мышь тем временем выскочила из землянки и огромными прыжками помчалась по тундре в свое каменное жилище.

Маленькие мышата повскакали со своих мест и начали поднимать свою опозорившуюся мать.

С тех пор, говорят, домовые мыши стали враждовать с полевыми.

26. Достали солнце (Пер. Меновщикова Г.А.) [31]

Так было. Однажды тунгаки похитили у жителей тундры солнце. В черном мраке жили все звери и птицы, ощупью отыскивали себе пищу. Трудно стало жить. И вот решили звери и птицы большой совет собрать. От каждого звериного и птичьего рода на совет прибыли посланцы. Старый ворон, которого все считали мудрым, сказал: