Эскизы

– Знаю, знаю. Не удержался, новые ощущения, друзья советовали. Знаешь, сколько раз я это слышал? Конец твоему отпуску! Отправляйся следом, опекай, взращивай. Глядишь, вырастет из него что-нибудь стоящее. И передавай там привет остальным блудодеям… то есть, ангелам-хранителям.

Про Императора

Отравитель Существования

– Опять покушение, – буднично констатировал Император. – И когда тебе уже надоест?

– Пока ты жив – никогда, – мрачно процедил Императорский Личный Отравитель Существования.

– Это бесполезно. Я знал, с кем имею дело, ещё когда доверял тебе столь ответственную должность…

– Я не просил о ней!

– …должность, но не жизнь. Заботу о моей безопасности я доверяю совсем другим людям, и они прекрасно знают своё дело. Ты под круглосуточным наблюдением. Везде.

– Лучше убей меня…

– Не могу. Ты слишком ценен.

– Тогда не жалуйся на покушения. Я буду пытаться, пока один из нас не сдохнет.

– Что ж, – вздохнул Император. – Не могут же у человека быть одни лишь достоинства. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, зачем ты здесь, и начнёшь тратить больше времени на исполнение своих обязанностей, чем на заговоры.

– Ничем я тебе не обязан! – зарычал его собеседник. – Меня притащили сюда против моей воли и держат здесь безвылазно, следят непрерывно. Ещё и должность эта – настоящее издевательство. Мои товарищи думают, что я продался режиму!

– Придётся потерпеть. Пойми же, наконец: здесь ты на своем месте. Вокруг нас – полный дворец людей, готовых лизать мои сапоги или умереть за меня. Фундамент власти, неизбежность.

Император, доселе неспешно прохаживавшийся бок о бок с собеседником, резко повернулся к нему и впился взглядом в глаза. Он почувствовал прилив вдохновения. Откуда-то явилась уверенность, что на сей раз у него получится, он подберёт нужные слова и объяснит, наконец, то, что этот мрачный человек отказывался понять на протяжении нескольких месяцев.

– Ты только представь, – возвысив голос, вещал он, – что мне в такой обстановке приходится принимать решения! Определять судьбу государства! Без слова конструктивной критики! – он уже почти кричал. – А я не идеален, и ошибки мои очень дорого стоят.

Они, – он махнул рукой, указуя на пустоту у себя за спиной, – тоже меня ненавидят. Но молча. Молча! Им есть что терять. Тебе тоже, но тебе – плевать. Ты говоришь прямо и делаешь, что считаешь нужным. Порой такое трудно стерпеть, но это позволяет мне взглянуть на проблему под другим углом зрения и избежать некоторых ошибок. Вот почему Императору необходим Личный Отравитель Существования. Не для себя – для государства прошу: пойми.

– То есть, ты сначала уничтожил оппозицию, а потом стоишь тут и льёшь крокодиловы слёзы, рассуждая о пользе инакомыслия?

– Э, нет! Не следует путать разброд в верхах и наличие персональной занозы в августейшей заднице. Не монолитная власть – неэффективна!

– Именно поэтому я и не хочу служить государству, которое называется Империя.

– Но служишь же, – ехидно улыбнулся Император.

– Ненавижу!

– Взаимно! Итак, есть у меня тут один законопроектик…

Августейшая жалоба

Император перелистнул очередную страницу челобитной и облегченно выдохнул: далее следовала всего половина абзаца и длинный список подписей, который он читать не собирался. Убрав ноги со стола и бросив на их место документ, он стал копаться в одном из выдвижных ящиков.

Добыв золотой штамп с прилагающейся подушечкой, он тщательно прицелился и оттиснул стандартную в таких случаях резолюцию в двух частях.

Вторая, на отрывном корешке для внутреннего пользования, который присутствовал на каждом стандартном бланке для челобитных, была написана обычными печатными буквами и адресовалась соответствующим органам: “Указанные факты расследовать. Еще раз пожалуются – истребить!”

Император придерживался мнения, что беспокоить его позволительно лишь по самым веским причинам. Что именно важно – это он оставлял решать непосредственно гражданам, однако тех, кто жалуется дважды, причислял к нытикам, которых презирал, считал заразными и старался своевременно избавлять от них общество. Это позволяло поддерживать процент бесноватых с активной гражданской позицией на уровне, не превышающем общественно-полезный.

Император отложил документ и горько усмехнулся. Масштабы проблем обывателей были ничтожны по сравнению с теми, что ему приходилось решать каждый день. И, кстати, пожаловаться кому-то вышестоящему и сильному возможности нет. Есть там высшие силы или нет – дела Императоров они разгребать точно не возьмутся. Тут челобитную не напишешь. Хотя…

– Хмм… Челобитную! А ведь я тоже гражданин Империи и ещё ни разу не воспользовался этим своим правом! Ну-ка, ну-ка… “Дорогой гражданин…!”…да! Именно “дорогой”… И каждому по экземпляру, лично в руки…

“Дорогой революционер!

Третьего дня ты расклеил вокруг дворца листовки, где обвинял меня в тирании, репрессиях и далее по списку.

Возмутительно! Что за чушь ты позволил себе написать?