Эскорт. Выхода нет

— Мааамааа… — расставив руки в стороны, ко мне бежит светленький, маленький мальчик.

Поворачиваю голову назад, ищу его маму. Но позади меня никого нет, мальчик бежит ко мне. Но у меня нет ребенка, это ошибка. Мальчик бросается ко мне в объятия, обхватывает бедра руками и крепко прижимается ко мне. Я обнимаю его в ответ, не веря в действительность происходящего. Хочу спросить, где его мама, сказать, что это какая-то ошибка. Но мне так нравится чувствовать этот сладкий запах, исходящий от ребенка, чувствовать его теплые руки, крепкие объятия, словно боится, что я растворюсь.

— Мамочка, — поднимает на меня свои большие зеленые глазки. — я тебя так сильно люблю, до неба люблю.

От его слов на глаза наворачиваются слезы. Всматриваюсь в черты его лица, запоминаю каждую деталь. Я знаю, чувствую, что очень сильно люблю этого мальчика. Знаю, что это мой ребенок.

Мираж рассеивается. Ни ветра, ни света, ни тепла. Темнота окутывает все пространство. Но сквозь нее прорывается тихий голос, не могу его разобрать. Кто-то аккуратно обтирает меня холодной, мокрой тряпочкой. Здесь так жарко, дышать нечем. Появилась головная боль и ломота в костях.

Думаю о ребенке из сна. Сон ли это? Может я видела ребенка которого убила? Но на Алекса он не был похож. Там, с этим ребенком было так хорошо, я чувствовала безусловную, сильную любовь к ребенку. Хотела защитить его от целого мира, укутать в своих объятиях и никогда не отпускать.

— Сейчас девочка, станет легче. — мужской голос прорывается в сознание. Приоткрываю глаза, и сквозь узкую щелочку вижу, как седовласый мужчина склонился надо мной. Морщинистое, доброе лицо мужчины вызывает доверие.

— Ну что скажешь, док? — слышу голос Александра и вздрагиваю.

— Сильный жар, гематома на голове. Как бы сотрясения не было. Дал жаропонижающее. Оставлю рекомендации и выпишу рецепт на антибиотики. — отчитывается док. Сталь в голосе Александра заставила доктора понервничать. — Нужен уход.

— Хорошо, не задерживайся. Как закончишь, поднимись ко мне.

Оставшись вдвоем в комнате, доктор снова склоняется надо мной. Меня колотит от холода. Пот стекает по лицу, горло пересохло и отдает острой болью.

— Бедная, совсем еще молодая, — подносит к моим губам бутылку с водой, я делаю несколько жадных глотков и обессилено опускаюсь на подушку. — Как же тебя угораздило с ним связаться, дочка?

— Помогите мне, сообщите моему отцу, я попала в беду. Если вы мне не поможете, меня продадут, я умру. — хватаю его за руку и быстро шепчу, пока никто не зашел в комнату.

— Я помогу, диктуй номер.

Я продиктовала номер отца. Теперь надежда только на него. Не бросит же он своего ребенка?

Несколько дней меня приводили в порядок. Пичкали таблетками, на синяки наносили мази, ставили капельницы. Все это было не жестом доброй воли Алекса, просто товар готовили к продаже, приводя в презентабельный вид. Болезнь затянулась на две недели, синяки довольно быстро прошли. За все это время Алекс приходил ко мне в комнату два раза, когда я устраивала бунт и объявляла голодовку. Чтобы не нанести мне новые увечья, он сдерживал себя, но господи, какая ярость плескалась в его глазах, как сильно он таскал меня за волосы.

Дааа… Воспоминаний хватит на всю жизнь.

Доктор, я кстати до сих пор не знаю его имени, так и не пришел за все время. Не известно, позвонил ли он моему отцу, или нет. А вдруг он доложил обо всем Алексу, или его поймали и убили за помощь мне? Так, Лиана, стоп. Нужно сохранять рассудок. Гаяне скорее всего уже начала меня искать, может она пошла в полицию и все рассказала. Нужно найти способ позвонить Рите, попросить поговорить с моим отцом. Напрямую отцу я звонить боюсь, что если Алекс прослушивает его телефон? Если он узнает, то убьет его.

Я проснулась от стука в дверь, после которого она сразу же открылась.

— Вставай, к тебе косметолог и стилист пришли. — в комнату заходит охранник, заносит какие-то чемоданы.

— Это еще зачем?

— Это распоряжение босса. — ставит последний небольшой чемодан и покидает комнату.

Похоже меня пришли готовить к аукциону, который мне обещал Алекс. Интересно, ему не стыдно продавать свою жену? Не переживает, что о нем подумают люди? Он же у нас личность публичная.

Иду в ванную, умываюсь, принимаю душ и мою голову. Я сделала все что могла. Просила о помощи, торговалась, доверилась чужому человеку. Теперь все зависит от отца, если он в курсе происходящего. В конце концов, если мне суждено умереть так, я приняла это, я уже смирилась.

Если всё дойдет до аукциона, я убью себя. Я уже все продумала.

Выхожу в комнату и подпрыгиваю на месте. На кровати сидит Александр.

— Хорошо, что не устраиваешь истерик, значит набралась ума.

— Я не смирилась, но какой смысл сопротивляться, если вы все сделаете силой, по-другому же не умеете. — Ухмыляется, глядя на меня сверху вниз. — Мне вот что интересно, неужели тебе все-равно, что скажут люди, когда узнают, что ты продал собственную жену?