Эскул. О скитаниях

– Да, неудобно как-то, ваще…эээ…святой отец.

– Ложная скромность не к лицу тебе, Пиллигрим. К тому же я вижу, что кардинальство соответствует и тебе, брат по вере. Поэтому, без церемоний. Что же заставило тебя прервать затворничество? Жизнь в Диком Лесу среди тварей, на границе со степью, кишащей разбойниками опасна. Но сила веры ведёт нас и не через такие испытания…

– О нет, святой отец, я не бежал от трудностей. Я начал своё путешествие в Карагон в исполнении обета, данного другу, спасшему меня от смерти.

– Хм, обет, это славно, Пилигрим, – мы уже приблизились к главному порталу собора, ступени перед которым были усеяны множеством нищих попрошаек, – где ты остановился?

– В караван-сарае у Ибрагима и Кривого Касыма.

– Достойные люди. Может нужна какая-то помощь, брат. Я смотрю, ты изрядно поднаторел в целительстве, отшельник, а Божественная Магия у тебя в недостойном христианина состоянии…

Вот же…ИскИн высокоуровневый. Он же меня насквозь видит. Ничего, выкручусь

– Так кому меня учить-то было? Я же в лес ушёл ещё до войны с Тёмными Эльфами. Так и пробавлялся, где молитвой, где сам не плошал. Приходилось и за нож, и за лук браться…

– Да у тебя сердце Рыцаря Ордена, а не святого отца, Пилигрим! Чем больше узнаю тебя, тем больше удивляюсь, – поднял брови кардинал, – это надо исправить. Пойдём со мной, я отведу тебя к нашим магам…

Во как, не было и полушки, а теперь алтын. Это мне компенсация за разводку с луком?

Мы зашли в полумрак собора, цветные стёкла витражей отбрасывали радужные блики на светлый мраморный пол. Звуки шумной площади Тархангира отсекло, словно мечом. Я замер, в благоговении рассматривая скульптуры, барельефы и портики, во множестве усеивающие пространство под куполом и на двенадцати мощных колоннах по периметру внутреннего пространства.

– Не отвлекайся, Пилигрим, жития святых и Господа нашего надо осматривать вдумчиво. Для этого и дня будет мало, но ты обязательно найди время, брат. А нам туда, – он указал на незаметный спуск в подвал, располагавшийся у крайней правой колонны под скульптурой священника, читающего Евангелие.

Обитель магов собора выглядела довольно аскетично. Низкие потолки подвала, белёные стены, одинаковые кельи с прочными железными дверьми в заклёпках и неистребимый запах мышиного помёта, пергамента и чернил.

Кардинал провёл меня длинным прямым коридором, толкнул одну из дверей, за которой открылось обширное помещение библиотеки, где в углу за столом сидел монах неряшливого вида, поминутно тряс головой, грыз ноготь большого пальца и перелистывал огромную инкунабулу. Всё это он умудрялся делать с неистовой страстью.

– Отец Феофилус. Отец Феофилус! Я вам адепта привёл. Возмутительно сведущ в Божественной магии…займитесь.

Монах пулей вскочил, чуть не уронив инкунабулу, и стал по стойке смирно, пожирая кардинала глазами.

Уважают тут его преосвященство Лонгина…

– Да, кстати, Пилигрим, как имя того достойного брата, ради которого вы решили совершить паломничество во исполнение обета?

– Гм, святой отец, он не совсем брат по вере…имя его Эскул Дан Холиен Рейнджер Светлого Леса Рыцарь Ордена Креста…

Повисло напряжённое молчание.

– Феофилус, – неестественно спокойный голос кардинала заставил монаха ещё больше вытянуться в струнку, – оставь нас с братом Пилигримом наедине и скажи, чтобы нас не беспокоили, – монах тут же испарился.

– Присаживайся, брат Пилигрим. И расскажи мне подробно об этом эльфе и обстоятельствах, при которых свела вас судьба…

И почему-то от его ласкового тона у меня по спине побежали мурашки, величиной с ёжика.