«Если», 1994 № 02

Вставая, чтобы раздеться, я обнаружил, что мой взгляд невольно обращается к шкафу, несмотря на то, что за эти дни я окончательно уверился: оживший костюм мне лишь пригрезился. Однако пережитый страх порой возвращался, и потому последнее, что я увидел перед тем как заснуть, была, разумеется, дверная ручка. Она повернулась снова, и вновь на меня волной обрушился ужас, а сердце заметалось в клетке из ребер, требуя, чтобы его выпустили на волю, в тишину призрачной ночи. На коже выступил пот, во рту пересохло.

Мысль о том, что все повторяется, отнюдь не помогла мне вернуть самообладание, ибо из этого следовало лишь одно: то, что представлялось мне немыслимым, является фактом.

Ручка повернулась, медленно и неотвратимо, дверца шкафа распахнулась, мой вечерний костюм выплыл наружу, брюки встали на пол, вешалка освободилась от жилета и пиджака — словом, ритуал повторялся в точности до тех пор, пока привидению не приспело время прыгать в окно. Вместо этого оно повернулось ко мне, и, хотя у него не было лица, я понял, что оно смотрит на меня.