«Если», 1994 № 07

Их вел сам Старый. Он приказывал, не объясняя, почему они должны его слушаться. Но они слушались. Некоторые отставали, но Атласка понимала: никуда они не денутся, догонят, ведь позади — ружья и безумные люди.

Далеко внизу, в туннелях, раздался человеческий голос; эхо полетело вверх. Синезуб зашипел и прибавил шагу, Атласка поспешила за ним. Вскоре она взмокла от быстрой ходьбы, и руки соскальзывали с перил, уже влажных от чужого пота.

— Поторопись, — шепнул ей кто-то в одном из высоких-высоких и темных мест Верхней, и чьи-то руки помогли подняться по очередной лестнице — туда, где тусклое сияние лампочки обрисовывало силуэт ожидающего низовика.

Шлюз. Атласка натянула маску на лицо, добралась до двери и схватила Синезуба за руку, боясь потерять его.

Дверь открылась. Вместе с остальными хиза Атласка и Синезуб втиснулись в шлюз, а чуть позже следующая дверь открыла дорогу коричневой мохнатой толпе. Впереди стояли другие хиза, они хватали вновь прибывших за руки, быстро выводили наружу, заслоняли их своими телами.

Они были вооружены, как люди, — обрезками труб. Это потрясло Атласку, ей мучительно захотелось спрятаться за спину Синезуба, почувствовать, что в этой гневной мельтешащей толпе, в ярком свете белых человеческих огней он — с нею. В коридоре не было людей, до закрытых дверей в самом конце — только хиза. На одной из стен багровели пятна, но запах крови не проникал сквозь фильтры противогазов.

Атласка бросила изумленный взгляд назад, в шлюз, откуда напирали ее спутники, ощутила на руке незнакомую мягкую ладонь. Ее провели через дверь в человеческое место, просторное и сумрачное, затем створки съехались, отрезав Атласку от шума.

— Тихо! — велел проводник. Она испуганно огляделась — здесь ли Синезуб? — и успокоилась. Вслед за провожатыми Атласка и Синезуб пересекли просторное человеческое место — очень осторожно, потому что оружие и злоба были совсем рядом. Навстречу им из тени вышли другие старые низовики.

— Рассказчица, — представил Атласку Старый и приветственно коснулся ее руки. Пожилые хиза по очереди обняли ее, затем из ярко освещенного дверного проема вышли другие и обняли не только ее, ошалевшую от почестей, но и Синезуба.

— Пойдем. — Они повели ее в ярко освещенное место, в беспредельное пространство вокруг человека на белой кровати. Над кроватью склонялась древняя — предревняя хиза. А кругом вместо стен — тьма и звезды, и внезапно огромное Солнце глянуло в комнату… на них и на Спящую.

— Ах! — испуганно воскликнула Атласка, а дряхлая хиза выпрямилась и протянула к ней руки.

— Рассказчица, — произнес Старый, и Старейшая на миг оставила Спящую, чтобы обнять Атласку.

— Хорошо-хорошо, — ласково сказал Старый.

— Лили, — вымолвила Спящая. Вернувшись к кровати, Старейшая опустилась на колени и погладила ее по седым волосам. Лицо Спящей было бледным и неподвижным, но волшебные глаза, обращенные к гостям, светились жизнью. Тело было закутано в белое, кругом тоже царствовала белизна, лишь фигурка Лили и тьма над головой не подчинялись ей. Но и тьму прорезали яркие точки звезд.

Солнце куда-то пропало. Остались только Спящая и хиза.

— Лили, — вновь произнесла Спящая, — кто это?

Человек и древняя хиза смотрели на нее, на Атласку. По знаку Лили они с Синезубом преклонили колени, благоговейно впитывая тепло глаз подруги Великого Солнца, которое приходило плясать на ее стенах.

— Любить ты, — прошептала Атласка. — Любить ты, Солнце-Ее-Друг.

— И я люблю тебя, — шепнула Спящая в ответ. — Как там, снаружи? Опасно?

— Мы делать не опасно, — мягко произнес Старый. — Все-все хиза делать это место не опасно. Человеки-ружья стоять сторона.

— Они погибли! — Чудесные глаза наполнились слезами и обратились к Лили. — Это дело рук Джона. Анджело, Дэймон, может быть, и Эмилио… А я пока жива. Лили, не бросай меня!

Лили осторожно положила руку на плечо Спящей и прижалась седеющей щекой к серебристым волосам.

— Нет, — сказала Старейшая. — Уходить нет время. Любить ты. Уходить нет-нет-нет. Сны, они уходить. И человеки-ружья. Низовики все остаться ты место. Ты видеть сны Великое Солнце. Мы — ты руки-ноги. Мы — много. Мы сильные-быстрые.

Тьма и звезды покинули стены. Теперь хиза смотрели на дерущихся людей, в ужасе прижимаясь друг к другу. Одна лишь Спящая осталась спокойной.

— Лили, Верхней грозит огромная беда. Смертельная. Когда беда уйдет, Верхней очень понадобятся хиза. Понадобится ваша помощь. Ничего не бойтесь, хорошо? Защищайте это место. Оставайтесь со мной.

— Человеки-ружья прийти это место, мы драться.

— Вас не убьют. Не посмеют, понимаете? Хиза нужны людям. Люди не хотят прийти сюда. — Волшебные глаза сверкнули гневом, но тотчас смягчились. Вернулось Солнце, его прекрасный и грозный лик заполнил собой стены, погасив гнев. Солнце отразилось в глазах Спящей, белизна стала ослепительной.

— Ах! — Вместе с остальными гостями Атласка застонала от благоговения и качнулась из стороны в сторону.

— Она — Атласка, — сказал Старый Спящей. — Он Синезуб. Они друзья Беннет-человек. Видеть он умирать.