«Если», 1994 № 07

— Это стоит обсудить, — кивнул Мациан. — Я подумаю… Мэллори, вот вам еще одна причина, по которой я не решаюсь мобилизовать ближнерейсовики силой. Это может создать затруднения. Однако продовольствие на исходе, и отнюдь не все колонии готовы поделиться с нами.

— Так давайте покажем, что их ждет, — сказал Крешов. — Расстреляем паршивца. Все равно, рано или поздно нам придется это сделать.

— Ну, сейчас-то, — неторопливо произнес Порей, — Константин и его команда вкалывают по восемнадцать часов в сутки, и перебоев с поставками не бывает. Своими методами мы бы этого не добились. Пускай он хорошенько поставит дело, а когда мы увидим, что можно справиться без него, тогда и разберемся.

— А он это понимает?

Порей пожал плечами.

— У господина Эмилио Константина нет выбора. Он устроил что-то вроде лагеря беженцев… Низовики, люди — все в одном месте. Прекрасная мишень. Он это понимает.

Мациан кивнул.

— Константин — проблема пустяковая. Есть более серьезные причины для беспокойства, и это — второй вопрос на повестке дня. Если вы способны воздержаться от набегов на собственных десантников, то я бы хотел, чтобы вы сосредоточились на поиске станционных мятежников и проверке подозрительных беженцев.

У Сигни запылали щеки, но голос остался бесстрастным.

— Мы очень скоро введем в действие новую пропускную систему и новые замки. Господин Лукас оказывает содействие. На сегодняшнее утро четырнадцать тысяч девятьсот сорок семь человек идентифицированы, им выданы новые документы. На некоторых дверях замки теперь реагируют только на голоса. К сожалению, мы не можем снабдить такими замками все двери, иначе проблема безопасности уже не стояла бы на первом месте.

— А где гарантия, что вы не выдали новую карточку Джессаду?

— Нет причин беспокоиться. Большинство подозрительных лиц переселились в необорудованные помещения, где еще действуют их пропуска. Скоро все будет кончено. У нас есть словесный портрет Джессада и фотоснимки его сообщников. Через неделю, максимум через две я устрою последнюю облаву.

— А что вы скажете об административных зонах? Они надежно защищены?

— Контрольный центр охраняется из рук вон плохо. Необходимо установить специальное оборудование. Я подготовила рекомендации.

Мациан кивнул.

— Займемся, как только ремонтники устранят повреждения. А как насчет безопасности персонала?

— Единственная проблема — присутствие низовиков в четвертом номере первого яруса синей. Вдова Константина, сестра Лукаса, неизлечимо больна, и низовики изо всех сил стараются ее защитить.

— Упущение, — буркнул Мациан.

— Я связана с ней напрямую по кому. Она активно сотрудничает с нами, рассылая низовиков всюду, где они требуются. Сейчас она полезна, как и ее брат.

— Хорошо, оставляем ее в покое, — решил Мациан. — На тех же условиях, что и брата.

Наступил черед компа — посредника между флагманом и остальными рейдероносцами. Вопросы — рутинные, мелкие — поступали один за другим; взамен отправлялись решения. Сигни скучала, у нее болела голова и подскочило давление, вены на руках вздулись; время от времени она что-то записывала или высказывала предложения.

Пища, вода, запчасти… Каждому кораблю предстояло взять на борт полный груз — на случай, если снова придется бежать. Устранить крупные повреждения и наконец-то добраться до мелких, долго откладывавшихся «на потом». Полностью переоснаститься и при этом постараться, чтобы Флот ни на минуту не утратил мобильности.

Сложнее всего дело обстояло с доставкой грузов на станцию. Надежды на возвращение дальнерейсовиков рассеялись как дым. Семь рейдероносцев удерживали станцию и планету, но грузоперевозками в системе Пелла занимались только ближнерейсовики, а это означало, что запчасти к машинам Флоту добыть неоткуда и в конце концов придется «раздеть» эти самые ближнерейсовики.

Флот попал в осаду, и без вольных торговцев, которые даже в самые жестокие периоды войны ухитрялись возить грузы через Черту, не мог рассчитывать на возрождение Тыловых Звезд. Ни одна из этих станций не действовала, все были частично демонтированы, законсервированы; возможно, за многие годы запустения на них накопилась «критическая масса» поломок. У Флота остался только Пелл, а самой ближайшей обитаемой станцией была Солнечная.

В голову Сигни снова полезли непрошеные мысли, не дававшие ей покоя с тех пор, как Флот свернул операции и увяз на Пелле. Время от времени она поднимала глаза то на Мациана, то на худое, озабоченное лицо Тома Эджера, чья «Австралия» чаще всех остальных рейдероносцев действовала в паре с «Европой». Среди капитанов Эджер был вторым по старшинству, а она, Сигни, — третьим. Но между вторым и третьим лежала громадная пропасть. Эджер никогда не выступал на военном совете, он предпочитал разговаривать с Мацианом с глазу на глаз. «Власть у подножия трона — вот что это такое, — угрюмо размышляла Сигни. — Если здесь, в этом зале, и есть человек, знающий, что у Мациана на уме, то это — Эджер. И еще — я».