«Если», 1996 № 05

— На третий день, помнится, нам полегчало, и мы осмотрелись как и что. Хотелось есть, шоковое состояние прошло. Джэн рассказала, что ей все время что-то снится, один и тот же сон — он повторялся и был, как явь. Ей снились какие-то механические руки, они раскладывали по мастям и тасовали колоду карт, сдавали, собирали, тасовали, снова сдавали, а колода карт — это она, Джэн. Я бы не стал об этом упоминать, я бы и забыл, наверное, если бы Джэн не повторяла свой сон так подробно и часто. И мне тоже всякое снилось; ну, знаете, лихорадило и вообще…

Кейз махнул рукой, как бы отгоняя воспоминания.

— А что вам снилось, Кейз? — спросил Доктор и добавил поспешно-

— Если не возражаете, конечно, расскажите…

Он увидел, что Кейз нахмурился, сжал руки:

— Я расскажу, хотя припоминаю неясно, я ведь, понимаете, слишком долго и усердно старался забыть.

Он помолчал и продолжил:

— Вроде я висел на электрическом кабеле, один конец замкнут на мне, другой терялся где-то наверху в темноте. Вокруг меня вращались глаза. Не пары глаз, не одна пара, а… я забыл, как они были расположены. И я понял, что глаза носятся вокруг меня, а то, что держит второй конец — не знаю что — вертит кабель, а глаза следят, и тут раздался…

— Что? — вопрос прозвучал еле слышно.

— Смех, — прошептал Кейз, — хохот.

Он взглянул на Доктора.

— Я вам рассказывал, что перед самой аварией послышался устрашающий, какой-то дьявольский звук.

— Да, вы это упоминали.

— В этом звуке многое перемешалось. В момент аварии заскрежетали подшипники гидроустройств. Я это понял, когда корпус развалился, и заглянул в двигатель. И глазам своим не поверил. Не знаю, как описать. Представьте себе, что все подшипники — все до единого, понимаете? — на максимальной скорости вдруг превращаются в твердый слиток. Оси продырявили насквозь станины, дыры огромные, с рваными краями. Пока вращение сходило на нет, разламывались детали, стоял немыслимый скрежет. И Джэн отчаянно вопила, и я не отставал, и еще был слышен…

Доктор терпеливо ждал. Кейз наконец произнес:

— Еще слышался этот хохот. Что-то в нем было странное. Джэн тоже его слышала, и ей тоже он показался диким…

Он зажмурился и вздрогнул. Смех. Хохот. Кейзу этот смех показался каким-то неестественным. Впрочем, Кейз вообще-то не из смешливых.

— Нам хотелось есть. Я поднял Джэн, и она полезла в кабину. Пробоина оказалась высоко, самому бы мне не добраться. Джэн искала Что-нибудь съестное. Ничего. Спасательные лодки предназначены для выживания в космосе, а не для жизни на планете, куда тебя случайно занесло. В контейнеры питание поступало после соответствующей обработки пищевых элементов. Имевшиеся на борту элементы в пищу Не годились, так как обработать их мы не могли. Наверное, ни разу в Жизни до тех пор мы не испытывали чувства голода, и нам было весьма Не по себе.

Джэн где-то читала, что фрукты можно есть сырыми, и сказала мне об этом, и мы пошли от лодки к деревьям. Ступать по песку было Непривычно, однако приятно, а по земле и камням — больно.

Нас хлестали ветки, на некоторых были шипы, царапало кожу. Мы вышли на широкую отмель, а там оказалась целая рощица — какие-то растения, усыпанные маленькими красными плодами. Джэн сказала, что это ягоды. А еще мы набрели на деревья с большими плодами, в середине которых были маленькие твердые семена в форме полумесяца. Расколоть скорлупу мы не смогли и взяли несколько штук с собой, разбили их камнем на обломках корпуса. Оказалось очень вкусно, мы наелись досыта.

И заснули.

Они спали на песке, замерзли, и Джэн укрыла их куском обивки. Тепло их тел сохранялось под этим одеялом, больше они не мерзли. Это были для них новые ощущения — до того они ходили почти нагими, жили в специально созданной среде, спали в состоянии невесомости на малоощутимых поддерживающих конструкциях или специальном силовом поле.

— Назавтра мы пошли в другую сторону, к озеру. Джэн залезла в воду, вымылась с головы до ног и позвала меня, и я тоже вымылся. Ощущение было необычное, но приятное, и мы почувствовали себя значительно лучше. Прошли еще немного и на берегу озера увидели в воде скалы, на одной из скал висели гроздьями какие-то костистые штуки: Джэн их назвала «двустворками». Их было трудно отдирать от скалы, и стоило к ним прикоснуться, как они плотно смыкали створки. Но мы скоро наловчились отбивать их камнями, осторожно раскрывать. Проглотили по одной — нас чуть не стошнило, однако потом мы привыкли к их вкусу и уплетали с аппетитом.

Но пока мы там ходили, лодка начала разваливаться на куски.

Кейз посмотрел на Доктора, который терпеливо и бесстрастно слушал.