«Если», 1996 № 12

Она бросается на переднее сиденье, захлопывает дверцу, я хватаюсь за руль и с ужасом ловлю себя на том, что забыл, как водят машину. Пытаюсь вспомнить. Значит, так: ключ, замок, педаль… А какая?.. Троглодиты тем временем окружают машину, бьют дубинками по капоту. Вспомнил: левая педаль, ключ в замке, газ…

Машина срывается с места, сбив двоих. На них тут же набрасываются и добивают дубинками. Кто-то попал камнем в ветровое стекло — трещина поперек. Черт с ней, едем. Вдоль дороги разбитые, горящие машины: кто в столб врезался, кто в стену. Везде толпы сутулых, витрины магазинов сыплются от ударов, как яичная скорлупа. Блюстители порядка, дико хохоча, стреляют во все стороны: обросли волосами с ног до головы, глаза горят бессмысленной злобой, но на курок нажимать не разучились.

— Боже, неужели вот так сразу! — шепчет соседка, и слезы стекают по лицу.

Бедняжка. Значит, и она в курсе.

— Мы их догоним, — говорю я, — и вернем.

В воздухе над головой все еще мелькают разноцветные точки: зазевавшиеся участники Вселенского Конгресса торопятся к космическому Коридору. Но и мы близко. Вот и Новый квартал. Свалка до самого горизонта. Радуга. Блеклая внизу и четкая, яркая наверху. Кажется, протяни руку — дотронешься. Торможу, выскакиваю из машины.

— Эй вы, — кричу, — паразиты! Что вы тут натворили?

От радуги отделяются двое зеленых, подлетают.

— Ты? — удивляется один знакомым голосом. — Как тебе удалось? Смотри, дорогая, и твоя тут. А ведь догнали.

— Возвращайтесь, — требую, — обратно. А то разнесу всю эту вашу чертову радугу.

— Не успеешь, — говорит. — Скорее вас двоих разнесут.

Поворачиваюсь и вижу: надвигается на нас группа голых самцов и самок. Решительно надвигается. Кто держит в руке кусок медной трубы, кто ржавой цепью размахивает, кто резиновый шланг на кисть наматывает.

— Быстро раздевайтесь, — советует нам зеленый. — Хватайте железку, палку, камень, кричите, ругайтесь, а лучше пристукните кого-нибудь — тогда вас точно не тронут.

— Еще чего, — говорю. — Спектакля не будет, не надейся.

— Послушай, дорогая, — обращается он к зеленой супруге, — почему они не изменились?

— Можно предположить… — задумчиво тянет супруга, — потому что они — участники нашего Конгресса.

— Хорошая версия, — замечает пришелец. — А у меня другая.

Ржавая цепь пролетает рядом с моим ухом.

— Какая еще версия! — кричу я.

— У них внутри еще кто-то сидит и не может выбраться. Наверное, слишком вжился, растворился, так сказать. В каком-то смысле ты права: теперь и они — участники нашего Конгресса.

— Чушь! — отвечаю я, при этом отпихивая вцепившегося мне в плечо дикаря. Он летит и сбивает с ног остальных. Начинается драка, им не до нас. — У нас что, по две души?

— Может, и больше, — заявляет пузырь. — Впрочем, проверим. Если радуга вас примет…

Тут с неба падает первая капля.

— Дождь начинается! — проносится вопль. — Быстрее в Коридор!

Наш помидор вместе с зеленой супругой сливается с зеленью радуги. Я машинально беру соседку за руку. Возникает словно чужая мысль: интересно, какого мы цвета? С неба продолжает капать. Наши голые сородичи перестали драться, бормочут угрожающе.

А мы, взявшись за руки, ступаем на радугу — ненадежный, шаткий мост над пропастью. Смотрю на девушку, она окрасилась во все цвета сразу. Наверное, я тоже.

— И какая была тема вашего… то есть нашего Конгресса? — спрашиваю у зеленой полосы.

— Кто изначальнее в Космосе, — затухающим голосом отвечает она.

Дождь хлещет вовсю. Хочется чихнуть, еле сдерживаюсь, не дышу.

И соседка морщится. Может, насморк, а может, кто-то еще на волю рвется.

Радуга дрожит, прогибается. Цветные полосы понемногу блекнут, смываются, исчезают, но мы, еле удерживая равновесие, идем дальше. Идем, чувствуя, как слабеет под ногами тончайшая акварельная пленка. Идем, ибо ничего другого уже не остается…

Сергей Дерябин, кандидат физико-математических наук «СЛЕДЫ» СОЗНАНИЯ

*********************************************************************************************

Притча Руслана Сагабаляна, возможно, даже без умысла автора, затронула важнейшую проблему, над которой тысячелетиями бьются лучшие умы человечества — что такое душа? Понятно, что для атеиста проблемы нет — сознание человека «есть продукт биохимической деятельности мозга», а душа — красивая метафора этической компоненты поведения.

*********************************************************************************************