«Если», 1996 № 12

Я не преувеличиваю, они были именно красные — из запекшейся крови, прокаленные в пламени сатанинского горна, твердые, звонкие, поющие с нечеловеческой силой. Я их не видел, но эта яркая краснота отпечатывалась в сознании. И одновременно, по-видимому, разбуженные кровяным благовестом, раздвигая тюльпаны, вздрагивающие и осыпающиеся до пестиков, как кошмар, прорастали жилистые стебли чертополоха — лопались черные почки, бритвенной остротой распарывали воздух шипы. В горле у меня была железная судорога. Уже позже, один их моих ученых коллег-приятелей, человек, надо сказать, заслуживающий всяческого доверия, говорил, что как раз в этот день он по семейным делам находился во Пскове, и там тоже после полуночи яростно зазвонили красные колокола.

Точно мышь от рева сирены, я метнулся в первую попавшуюся дверь, пробежал по длинному коридору с дежурной лампой над входом, повернул, пробежал по другому коридору, свернул еще раз и, наверное, движимый каким-то шестым спасительным чувством, оказался в комнате, освещенной матовыми плафонами, и с громадным облегчением увидел там застланный пластиковой штабной картой стол, мониторы и откинувшегося на стуле невозмутимого Гришу Рогожина.

Кроме него в помещении находилось еще несколько человек: крепенький, как боровичок, коренастый, стриженный под бобрик полковник, некто в штатском с клочковатой, вздыбленной, словно пух, седой шевелюрой (на секунду мне показалось, что это лично Б.Н., но нет, лицо хоть и было сходного типа, но все же другое) и какие-то двое — в солдатской форме, каждый с наушником у правого уха, видимо, операторы, вглядывающиеся в серебристую зыбь экранов.

Это, вероятно, была так называемая «комната связи», личное оперативное управление, штабное подразделение Президента — на другом столе возвышалась рация с лапчатой решеткой антенны, а вокруг нее сгрудились необычного вида телефонные аппараты: тоже с усиками антенн, похожие на маленькие броневички.

Странным было лишь то, что никто не обратил на меня внимания. Коренастый полковник вчитывался в калькулятор и, казалось, задумался. Клочковатый седой человек сдавливал левой рукой мочку уха. Операторы прилипли к экранам, сутуля спины. А сам Гриша Рогожин сидел, будто проглотив кол, неестественно выпрямленный, высоко подняв брови. Позади него находился книжный шкаф, встроенный в стену, и в стекле я улавливал идеальный белый жесткий воротничок рубашки, а над ним — полоску шеи, как брюшко рыбы. Рассекала грудь полоска трехцветного «российского» галстука.

Он меня словно не воспринимал.

— Григорий!.. — шепотом сказал я.

Тогда Гриша Рогожин вздрогнул, точно проснувшись, и, как вылезший из воды купальщик, затряс головой.

Лицо у него стало осмысленным.

— Это вы, Александр Михайлович? Откуда вы здесь?..

Остальные тоже зашевелились, словно включенные. Операторы хором доложили: «Связи нет!» Клочковатый седой человек, оттолкнувшись на стуле, выставил перед собой пистолет. А полковник, хоть оружия доставать не стал, посмотрел на меня точно сквозь прорезь прицела, и зрачки его, поймавшие цель, резко сузились: «Кто это? (Рогожин наскоро объяснил) Депутат? Ну пусть будет депутат. И что там, в городе?..» — Выслушал меня довольно-таки невнимательно, пробурчал, ни к кому особо не обращаясь: «Значит, обстановка прежняя». Повернулся к Грише и постучал ногтем по наручным электронным часам.

— Минут на десять нас отрубило, как вы считаете, Григорий Аркадьевич?

Гриша выгнул запястье с «ролексом» в золотом плоском корпусе:

— Похоже, что так…

— И, по-моему, интервалы между «обмороками» сокращаются.

— Я это тоже заметил…

В мониторе что-то пискнуло.

— Надо уходить из Москвы, — негромко сказал седой. Пистолет он уже спрятал и вместо него вытащил из кармана платок, которым обтер ладони. Лицо у него было красное, точно обваренное. — Под Свердловском есть резервная база правительства. Командный пункт, средства связи. Я надеюсь, что Урал и Сибирь нас поддержат…

Один из операторов кашлянул:

— Министерство обороны не отвечает! — А второй немедленно откликнулся, словно эхо. — Министерство внутренних дел сигнала не принимает!..

Зависло молчание.

— Что с президентом? — в упор спросил я.

Гриша опять посмотрел на меня, будто не узнавая. Вдруг — моргнул, сморщился, точно в нос ему что-то попало, и ответил, по-видимому, слегка стыдясь своих слов:

— С президентом?.. Президент, вроде, в порядке… Под охраной… Ну — переутомился немного… Я надеюсь, что он придет в себя… через пару часов…

Седой человек крякнул.

— Нет у нас президента. Нет, и, вероятно, в ближайшее время не будет!.. — он выругался и сплюнул. — Седина была, как парик. Казалось, что она сейчас съедет набок.

— Федеральная служба безопасности не отвечает! — доложил оператор. Но второй перебил его взволнованным голосом. — Саратов на связи!..

Гриша осторожно, двумя пальцами поднял телефонную трубку.