«Если», 1997 № 10

Подъехав к дому получасом позже, я почуяла крупные неприятности, как только заметила чужую машину. Надежда на то, что я успела вернуться вовремя, тут же рассеялась, как только я вошла в дом, где царила немыслимая, мертвая тишина. Слишком поздно… ЧТО-ТО УЖЕ ПРОИЗОШЛО! В противном случае Кристина никак не смогла бы удержаться от разглагольствований, даже если ее аудиторию составляет один-единственный шимпанзе: тишина для нее — такой же вызов, как чистый холст, и она усердно заполняет ее звуками собственного голоса.

В доме было невыносимо тихо. На цыпочках я проследовала через пустую гостиную, пустую столовую, кухню и вышла во двор через черный ход. Дверь гаража оказалась открытой. Подкравшись к ней, я заглянула внутрь.

И это был момент горькой истины!

Освободившись наконец от моего влияния, Доркас действительно развила собственный стиль. Свою новую картину она писала быстрыми, мощными и точными мазками, но только совсем не так, как я ее долго и старательно учила. А уж что там было изображено…

Я была жестоко уязвлена в самое сердце, когда разглядела ту отвратительную карикатуру, которая явно доставляла Кристине бездну удовольствия. После всего, что я сделала для Доркас, это была чистейшей воды неблагодарность! Теперь-то я, конечно, знаю, что она не имела в виду ничего плохого и попросту самовыражалась… Психологи и искусствоведы, сочинившие те дурацкие комментарии к ее выставке в Музее Гугенгейма, утверждают, что портреты кисти Доркас не только проливают свет на взаимоотношения людей и животных, но впервые в истории человеческой расы дают нам возможность взглянуть на себя со стороны.

Однако в тот день, когда я, накричав на Доркас, отослала ее на кухню, этот интересный аспект явно ускользнул от моего внимания.

Что расстроило меня еще больше, так это бесполезно потерянное время, растраченное мной на исправление ее дурных манер и постановку техники рук: игнорируя все мои указания, она сидела перед мольбертом, скрестив их на груди!

Но даже тогда, в самом начале ее блистательной карьеры свободного художника, было абсолютно ясно, что в одной ее ноге таланта не в пример больше, чем в обеих моих руках, вместе взятых…

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

Вл. Гаков ПОХИЩЕНИЕ ЕВРОПЫ

*********************************************************************************************

Наш журнал продолжает публикацию очерков, посвященных истории европейской фантастики¹⁴. Для иллюстрации своих размышлений автор предложил полотно знаменитого художника-сюрреалиста Макса Эрнста «Европа после дождя». Мы не стали репродуцировать картину, решив напомнить читателям ее содержание. Живопись Эрнста не раз украшала обложки научно-фантастических книг, и это произведение пророческое: оно написана в 1940-42 годах, но изображает, конечно же, предвидимое будущее. Какие-то сюрреальные структуры, то ли органические, то ли рукотворные, но безусловно наводящие на мысль о руинах, развалинах — и средь них одиноко бродит зловещая фигура с человеческим телом и птичьей головой. Словом, пейзаж после битвы…

*********************************************************************************************

Современная западноевропейская фантастика, насколько я могу судить по личному общению с «резидентами» и по разнообразным информационным каналам, навевает грустные настроения. При обилии национальных «конов», журналов, премий — короче, при всем богатстве окружающей среды жанр фантастики влачит практически во всех европейских странах существование откровенно жалкое. Национальные литературные острова не выдерживают напора могучего и всесокрушающего цунами, который, несколько припозднившись после плана Маршалла, обрушился на Европу в последние два десятилетия.