«Если», 1997 № 11

«Случайно ли, — задаю я себе вопрос, — что всякий раз, когда нужно по какому-нибудь поводу отправить делегацию для переговоров с Содружеством Всеобщего Блага, в ней всегда оказывается несколько последователей Триддена? И случайно ли, что именно среди них следует искать наших лучших, самых разумных и трезвых дипломатов?»

Они упорно пытаются найти — ученики безумного президента — мифический талант, который дарует нам гордость и не позволит затеряться в бескрайних просторах космоса. Они с жаром исследуют все новое — и ни время, ни ослепляющая мудрость наших наставников не производят на тридденитов никакого впечатления.

Возможно, это еще одно свидетельство безумия человечества.

Лентили шествуют среди нас, словно боги.

Мы, в свою очередь, научились кое-чему из того, что стало достоянием собак и лошадей. Мы вкушаем из той самой чаши, из которой Когда-то питались наши кузены-приматы. Чаши смирения.

Не вызывает сомнения, что человечество было преисполнено гордыни, когда считало себя венцом творения. Даже в те моменты, когда мы почитали Божество, мы всегда создавали немалую дистанцию между ним и собой, отсылая Божество куда-то на небесный свод, чтобы остаться владыками Земли.

Теперь мы полны смирения и стараемся сделать все, чтобы оказаться достойными цивилизации, чьи величайшие достижения мы можем лишь с благоговением созерцать. Нет сомнений, теперь мы выглядим лучше, чем наши дикие предки. Мы умнее, добрее, можем по-настоящему любить. И, вопреки всем ожиданиям, оказались способны к творчеству.

У меня есть теория, которая объясняет эту нашу последнюю способность, однако я не собираюсь ни с кем ею делиться. Именно поэтому раз в год, рискуя прослыть чудаком, я принимаю участие в поминальной службе у скромной могилы на кладбище Бриджес. И пока большинство присутствующих говорит о чести, жалости и мученичестве благородного человека, я отдаю свое уважение тому, кто, возможно, видел, куда пойдет человечество, и понимал, какие опасности подстерегают его на этом пути.

Я преклоняюсь перед тем, кто вручил нам бесценный Дар и сумел изменить будущее.

Да, он был мучеником. Однако я понимаю, что Тридден прихватил с собой в заточение знание, которое должно было его утешать.

Эта улыбка…

Они шествуют среди нас, словно боги. Но и у нас есть возможность ответить.

Лентили знают, что Тридден был безумен. Они знают, что нет у нас никакого тайного Дара. Мы не защищаем их от ослепительной правды, скрывая что-то из жалости. И любви.

Они знают это.

И все же раз за разом я кое-что замечаю! Я замечаю сомнение в их глубоких, выразительных глазах — когда очередное наше открытие удивляет их, пускай всего лишь на миг!

Я видел это краткое удивление и смущение. Мгновенное, но такое страшное сомнение.

Именно в такие моменты я их жалею.

Благодарение Богу, я могу их жалеть.

Перевод Владимира ГОЛЬДИЧА,

Ирины ОГАНЕСОВОЙ

Вот таким неожиданным образом законно избранный президент поставил зарвавшихся чужаков на место. Потому что у человечества масса талантов, и каждый из них может оказаться Даром, неповторимым во всей необъятной Вселенной. Ибо народ без чувства собственного достоинства, без понимания собственной самобытности обречен на рабство — пусть даже и в золотой клетке со «сникерсом» во рту.

А мы приступаем к новому туру нашего конкурса. На сей раз «соперником» читателей является наш российский писатель, уже публиковавшийся на страницах «Если».

Предлагаем условия задачи.