«Если», 1998 № 04

— Хлеба достаточно! — отрезал Удалов. Он вынул из кармана и протянул космонавту Гедике свой заграничный паспорт с открытой космической визой. Минц также дал космонавтам убедиться в том, что его документы в полном порядке.

— Отныне и до конца полета, — сказал Минц, — я буду научным руководителем экспедиции, а Корнелий Иванович — консультантом по межгалактическим вопросам.

Космонавты пребывали в растерянности, но тут вспыхнул экран телевизора, на котором обнаружилось усталое лицо Президента:

— Как Верховный Главнокомандующий я беру на себя всю ответственность за неожиданные назначения. Я подтверждаю полномочия моих представителей — Минца и Удалова. Космонавтам Гедике и Иванову предписывается во всем слушаться старших товарищей. Счастливого пути и мягкой посадки!

Экран погас.

— Вот блин! — заключил Иванов.

В ответ Минц заявил:

— Ненормативную лексику попрошу оставить при себе!

Петр Иванов надолго замолчал. Почти весь полет он старался придумать фразу без этой самой лексики, но дело продвигалось туго.

— А сейчас, — продолжал Минц, — мы с вами сделаем уколы и отправимся в полет.

— Уколы уже делали, — возразил Петр Гедике. Но его возражения не были приняты во внимание.

За двенадцать минут до старта космонавты заснули. Еще через минуту они стали уменьшаться и уменьшались до тех пор, пока Минц не положил их в спичечный коробок и не отнес в секретный носовой отсек корабля, где помещался такой же космический корабль, только в сто раз меньше настоящего.

Минц сделал уколы и себе с Удаловым. Только из другой склянки — снотворное спасителям России не требовалось.

Друзья уселись у ступенечек, что вели в маленький кораблик, и стали ждать, пока подействует зелье.

— То-то американцы утрутся, — сказал Удалов, — со всей их хваленой техникой. Им до звезд никак не добраться.

— Геополитически важно, — развил его мысль Минц, — то, что некоторые страны Восточной Европы, в первую очередь Польша, откажутся от притязаний на членство в НАТО.

— Вот именно, — согласился Удалов и стал уменьшаться.

Вместе с ним уменьшался и Минц. Так как они делали это одновременно, то уменьшение проходило незаметно, лишь отсек корабля быстро увеличивался.

— Под ложечкой щекочет, — признался Удалов.

Когда уменьшение закончилось, Минц с Удаловым быстро поднялись в миниатюрный кораблик, прикрепленный к носу корабля настоящего. Космонавты спали на полу в гигантском двуспальном гробу. Таким предстал глазам Удалова спичечный коробок.

— Как только мы их вытащим? — удивился он.

— А нам этого не надо делать.

— Как не надо?

— Увидишь, — загадочно ответил Минц и надел на нос какой-то аппаратик, смысл которого Удалов понял буквально через минуту.

Глухой и чуть взволнованный голос руководителя полетов заполнил отсек.

— Готовы ли вы к полету, друзья? — спросил он.

— Готовы! — ответил Минц голосом Гедике. Вот для чего ему понадобилась насадка на носоглотку! Великий человек велик и в мелочах. Удалову бы никогда не догадаться до такой гениальной детали.

— Помните, за вами наблюдает вся наша страна! — сказал руководитель полетов. — Весь мир. Все цивилизованное человечество. Но и наши недруги, закусив губу, не отрываются от телевизионных экранов в надежде на то, что ваш полет сорвется.

— Погоди, понимаешь, — послышался другой голос, голос Президента. — Я вам тоже скажу. Заранее приношу вам благодарность от всего народа и от меня лично.

— Начинаем отсчет последних секунд, — произнес руководитель полетов. — Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…

Минц с Удаловым уселись в кресла и привязали себя ремнями. Только успели это сделать, как невероятная сила прижала их к креслам.

— Поехали! — сказал сакраментальное слово профессор Минц.

* * *

Когда завершился взлет и ракета исчерпала свои возможности, первая ступень отлетела и сгорела, как положено, в атмосфере. То же случилось со второй и третьей ступенями. Но в отличие от остальных носителей, звездная ракета имела дополнительную четвертую ступень, при включении которой миниатюрный кораблик отделялся от своего большого брата, а тот оставался на орбите ждать возвращения космонавтов.

Когда это случилось, пришла пора просыпаться Петру Гедике и Петру Иванову. Разумеется, космонавты были крайне обеспокоены тем, что проспали старт, но Минц заверил их, что научные руководители полета будут хранить тайну.

Мастера с фабрики Твердой игрушки потрудились на славу. Даже рояль в три сантиметра длиной почти не фальшивил.

В назначенные часы начинались сеансы связи, и космонавты плавали в воздухе, общаясь с Землей. В эти минуты Удалов с Минцем сидели в туалете, чтобы случайно не попасть на глаза зрителям.

На восьмой или девятый день полета сеансы связи прекратились из-за дальности расстояния.

Кораблик уже покинул пределы Солнечной системы, его скорость приблизилась к скорости света. Время на нем существенно замедлилось, и дни, которые мелькали для землян, словно огоньки пролетающего навстречу поезда, потянулись на корабле, как положено — с трехразовым питанием.