«Если», 1998 № 04

Минотавр отправился на аудиенцию к Мидасу, надеясь призанять деньжат на рогоэктомию. Дворец Мидаса был великолепен. Минотавр проскакал мимо благоустроенных лужаек и искусственных озер, мимо статуй героев, беседок на возвышениях, разрушенных храмов и в конце концов подошел к главному зданию. Мажордом в форменной ливрее провел гостя по бесчисленным коридорам, тускло освещенным и увешанным посредственными картинами на классические сюжеты, через укрытые листвой внутренние дворики в приемную, спрятанную в самой глубине дворца.

Мидас, самый богатый из богатеев древнего мира, толстенький коротышка с седой козлиной бородкой, сидел за длинным столом, заваленным пергаментными свитками и восковыми табличками. У него была пишущая машинка, способная наносить клинописные знаки на глиняные поверхности. В углу клацал телеграфный аппарат, а рядом расположился компьютерный терминал. Несмотря на свою любовь к традициям, Мидас понимал, что без всего этого ему нынче не обойтись.

Царь Мидас был радушным хозяином. Он предложил Минотавру тарелочку светло-желтого мороженого, а затем тщательно выбранное фирменное блюдо — бланшированные соловьиные язычки под сухарным соусом.

Еще не дослушав просьбу Минотавра, он начал отрицательно трясти головой. Видишь ли, Минотавр, ты явился в неудачное время: валютный рынок еле дышит, процентные ставки взлетели (или наоборот), но в любом случае с деньгами туго, и о займах отдельным личностям в настоящий момент не может быть и речи. Сам Мидас очень сожалеет об этом, ему хотелось бы удружить Минотавру. Царь — большой поклонник мифологии и прекрасно осведомлен о вкладе Минотавра в эллинские представления о природе вещей; он безусловно уверен, что Минотавр навеки обеспечил себе место в, истории. Глубочайшее уважение, испытываемое царем к Минотавру и идеалам, какие тот отстаивает, делает вынужденный отказ еще болезненнее: лично он, Мидас, хотел бы предоставить заем, и незамедлительно, если бы это зависело только от него, сердце у него, у Мидаса, как известно, доброе, однако он подотчетен совету директоров, которые держат его на тугом поводке, и не вправе принимать самостоятельные решения. Увы…

Мидас так долго распространялся об унизительных ограничениях, которые окружают его со всех сторон и ущемляют его право ссужать деньги тем, кому он искренне хотел бы помочь, что Минотавр даже начал жалеть его. Бедный замороченный царь, со всеми своими легендарными сокровищами, со своим золотым прикосновением, с кредитным рейтингом высшей категории, оказывается, не вправе принять участие в делах, самых для него небезразличных!

Что оставалось делать? Минотавр заявил, что все понимает, и стал почтительно пятиться к выходу. Но уже в дверях Мидас остановил гостя вопросом:

— Да, между прочим, а для какой надобности тебе нужен заем?

Минотавр рассказал про рогоэктомию, которая превратит быка в единорога. Мидас на мгновение задумался, потом схватился за телефон и жарко зашептал что-то в трубку на фригийском диалекте, которого Минотавр не понял бы, даже если бы разобрал слова. Положив трубку, Мидас подозвал Минотавра и вновь предложил присесть.

— Дорогой мой, тебе следовало бы упомянуть про операцию с самого начала. Я ведь не подозревал о ней. Я решил, что тебе, как многим героям и чудовищам, потребовались деньги на какие-нибудь фривольные затеи. Однако рогоэктомия — предприятие явно мифического характера, то есть именно такое, какие мы стараемся поощрять. В конечном итоге, Дедалов лабиринт весь держится на мифологии, не правда ли? И еще, скажи на милость, как ты намерен поступить с отпиленным рогом?

— Честно говоря, не задумывался, — признался Минотавр. — Наверное, поставлю на каминную доску как сувенир.

— Тогда ты, по-видимому, не станешь возражать против того, чтобы расстаться с этим рогом, раз уж рог, так сказать, расстался с тобой?

— Вероятно, не стану. Только я не совсем понимаю…

— Я устрою тебе заем, — заявил Мидас.

— А как же валютный рынок? И процентные ставки? И совет директоров?

— Предоставь это мне, — ответствовал Мидас. — Все, что от тебя требуется, подписать обязательство и передать отпиленный рог мне в качестве дополнительного обеспечения.

— Мой рог? — переспросил Минотавр, подняв копыто ко лбу защитным жестом.

— Не то чтобы рог дорого стоил, — поспешил уточнить Мидас, — но я, по крайней мере, смогу предъявить банковскому триумвирату хоть что-нибудь.

Насчет ампутированного рога Минотавр не строил никаких определенных планов — и тем не менее ему показалось странноватым, что рог придется кому-то отдать.